....Какой он смешной, когда вот так призадумывался. Она н не помнит, чтобы когда-нибудь он был таким растерянным.
Кажется, Илья действительно напророчил: пришел день, когда над «Великаном» раскатился первый гром.
«Гремят взрывы у курортов»... - так была названа заметка в центральной газете. В ней говорилось о горе Ящерке и о «Великане», разрушающем ее. Заметка заканчивалась призывом: взрывы не должны греметь!
- Это черт знает что! - возмущался Семилуков. - Как бумага может стерпеть такое? Как могло прийти кому-то в голову - прихлопнуть «Великана»? Недомыслие? Да, вернее всего. И мода к тому же, пошли кричать: губите природу! Леса, верно, их надо растить, они живые да и очищают воздух. А мертвые горы? Скажите спасибо, что они на человека работают...
В тот день взыграло в душе Семилукова защитительное упрямство. Он писал в газету: «Покуда жив строитель, потребуется камень. К счастью, его не надо сеять. Сама жизнь за нас: вот они, курорты, их построили из камня Ящерки! - Лицо Семилукова, когда он писал эти строчки, ожесточилось, глаза сузились. - Меня радуют эти взрывы. Да, да! Я, бывший сапер, о них мечтал. Они - мирные...» Под его письмом поставили свои подписи те, кто с ним начинал работу на карьере. Вот только Сирота отказался...
Сирота Иван Дмитриевич - его надежный друг и помощник, с которым вместе прошли войну, в свое время первым откликнулся на зов Семилукова. когда тому поручили открыть карьер на горе Ящерке. Все эти годы не за страх, а за совесть работал главным инженером «Великана». Он-то и придумал карьеру название. А тут, надо же - не подписал протестующего письма Василия Митрофаиовича.
Непривычно напряженный вернулся домой в тот вечер Семилуков. Евдокия Федотовна сразу же заметила: не в себе. Как всегда, сели за стол, но он не сразу взялся за вилку, пытаясь начать какой-то разговор, однако непривычно спотыкался на каждом слове, будто не уверенный, что жена поймет его.
-Да что же такое с тобой? - вскинулась Евдокия Федотовна. - Сам мучаешься и меня в тоску вгоняешь.
Василию Митрофановичу ничего не оставалось, как рассказать о заметке в газете и о письме, которое он написал в ответ. Но главное... Как обидел его, оскорбил их дружбу, боевую и трудовую, главный инженер Иван Сирота.
- Чего он добился этим? Природу, так сказать, спас? Ерунда! Не закрывать же наш карьер? Кто позволит? - возмущался Митрофапыч. - Послушай, Дуся... Да он же трус, жалкий, мелкий - тьфу! Он думает смутить меня. Сбить с толку. Не-ет! Я не запаникую, не брошу дело. Грудью, своей грудью... - Он не мог говорить, задыхался от ярости и обиды.
«А сын говорит, у него нет жизненной позиции», - подумала жена, жалея и боясь за него, верила, что муж ее прав. Уж когда-когда, а теперь-то надо было держаться вместе.
Семилуков замолчал, заново переживая измену друга.
- А что ты думаешь, - спросил он осторожно. - Радуется там Илья нашей беде или нет?
- Да читал ли он эту заметку? - отговорилась она, не в состоянии представить, как же мог сын отнестись к заварухе вокруг Ящерки.
Лето подходило к концу. Разведрилось. Из походов по Кавказу, Черноморью, Каспию возвращались отряды школьников. С завистью слушала Евдокия Федотовна рассказы ребят, сожалея, что прошло то время, когда она сама водила школьников в горы. Илья тоже хаживал с ней. Вернувшись из школы, где отбирала гербарий, слайды, образцы горных пород, принесенные из походов учениками, она нашла в почтовом ящике письмо. От Ильи. Сын писал на ее имя, и это кольнуло ее в сердце. Почему не отцу? «Хочу до конца разобраться в том, что произошло между нами. Но не могу сосредоточиться, все спорю и спорю сам с собой. На беду и здесь творится такое же надругательство пад природой, как и у нас, если даже не хуже...»
Василий Митрофанович как забрал письмо Ильи, так его и не вернул. О чем он написал сыну, не стала спрашивать, но в том, что письмо все-таки отправил, сам ей признался.
А тут снова нагрянули трудные времена.
Как-то на карьере появились кинооператоры. Бегали со своими аппаратами в руках, будто с автоматами. И вообще напоминали парашютный десант. Карьер к этому времени после полосы хулы и всяких наскоков вновь приободрился - в республиканском соревновании видное место занял. Премию получил. Семилуков принял «десант» за поддержку и даже от камеры не отворачивался, радуясь, что снова все сгладилось и работа пошла без нервов. Но однажды...
