- Двадцать три тысячи рублей, - заглянув в блокнотик, ответила Ира.
- Гм. Грошовый объект! А Новиков, должно вам известно, ведет сейчас бетонкук районномуэлеватору. На хребтине Новикова два миллиона рублей! Понятно? И дорогу надо успеть сдать к началу хлебоуборки. Кровь из носа!.. А мосток этот... Вотвысвободятсятехника, люди... Осенью авось пошлем туда бригаду.
- Опять «авось» да «небось»! - ворвался я в разговор. - Морочить людей можно долго, но небесконечпо. Вы же, Федор Федорович, знаете, что по плану третьего квартала Новиков передислоцируется на Пономаревсьин участок. Это семьдесят километров в противоположную сторону от леса. Откуда ему гораздо труднее будет послать бригаду на мост.
- Да что он вам дался, этот мост?! - взмахнул и как плетьми ударил по столу ладонями Еремкин. - Сказано же: останется время, сделаем. Работа-то копеечная. Людей, технику жаль по мелочам отрывать, транжирить...
-Сразу бы так и сказали, Федор Федорович, что очень вам нравится стиль работы Новикова: снимать пенки с выгодных, богатых объектов. А как же быть с мелкими заказами? Зачем же их тогда в план включать?.. Люди деньги давно перечислили, ждут, надеются, - налегала Ира на Еремкина, лицо которого торопливо старалось принять выражение крайней занятости. - Я вас прошу, позвоните Новикову, чтобы он послал бригаду на мост. Там работы-то недели на три.
- Никуда я звонить не буду, - почесывая свои голубоватые бакенбарды, буркнул Еремшш и грузно осел в кресле, убрав руки со стола, словно демонстративно отключаясь от своих служебных обязанностей. - И вообще такие вопросы я без согласования с начальником управления решать не берусь.
-Да где уж вам! Миллионами ворочаете, а вот решить проблему копеечного объекта боитесь...
- Зачем мне лишние приключения? - прервал меня Еремкин, беря телефонную трубку. - Выйдет Владимир Петрович из больницы, подойдите к нему. Если прикажет, я позвоню... А вы, Зверев, по-моему, в отпуске? Ну и отдыхайте... Всего вам!
Еремкин отвернулся и заскрипел телефонным диском. Нам оставалось встать и уйти.
-Вот этот тип тем и отличается от Ветрова, что никогда не рискнет. Даже личную служебную ответственность разделит на десять, на сто человек! И спрячется за них... И почему его до сих пор не проводят на пенсию? - распалялся и негодовал я.
- Рано. Ему только пятьдесят восемь.
-Поэтому такой и осторожный... Я вот покурю, да зайду снова... Какой, разговаривать не желает?! Ничего, поговорим.
-Ну что ты так, Андрей? Не горячи себя. Может, все уладится.
- Я слово дал, понимаешь? Я обещал написать старику. А что писать?
- Пока ничего. Мост не коробка спичек. Вынь из кармана да подай, - утешала меня Ира. - Можешь так и написать. Шевелю, мол, хлопочу... Ну, давай завтра к Чепилову в больницу сходим.
- А что? Это идея, - подхватил я мысль Ирипы. - Проведаем начальника. От имени нашего профсоюза пришли, мол, представители ИТР навестить вас, Владимир Петрович.
- Неудобно всеже...Человекабеспокоить.Мост этот... К чему такая спешка? - Ира пытливо-озабоченно заглянула мне в глаза.
- Ну... если тебе неудобно, я один пойду.
На следующий депь мы с Ирой сходилп на рынок, купили кое-что из свежих овощей и в семь часов вечера отправились в больницу. Визит оказался удачным! Чепи-лов был относительно здоров, «согнал давленыще», уже готовился к выписке и с удовольствием слушал служебные новости. Мимоходом я замолвил словечко о мосте, и Владимир Петрович пообещал завтра же разобраться во всем, позвонить Еремкину...
Из больницы я вышел в отличном настроении и на радостях купил Ире букет гвоздик. В душе же вскоре неприятно засаднило: в нашем визите к Чепилову проглядывала явная корысть. Вряд ли бы я навестил его, не захлестни меня эти служебные хлопоты, окрашенные, однако, личным интересом, личной страстью. Да, да. Не будь этого личностного, вряд ли я нашел бы в себе столько энергии, инициативы. Наверное, и у Семена Емельяновича заботы о лесе прогреты высокой личной страстью
. Только у него что служебное, что личное - разницы никакой.
Ира шагала рядом, улыбаясь кроткими глазами, и ожидала, по лицу было видно, что вот-вот я скажу ей что-то ласковое.
