- Я взял из его рук деревянный талисман и, сняв с велосипедного руля ФЭД, обрадованно предложил: - Давайте сфотографирую вас.
Старик послушно, как ребенок, опустил руки по швам и замер там, где стоял. Я взял его за локоть, подвел с теневой стороны к дубу и сделал несколько снимков.
- Пришлю, - сказал я, прощаясь.
- Заодно уж... пропишите, как с мостком-то у вас там обернется, - напомнил Семен Емельянович и, глядя мне вслед, недвижно стоял на дороге до тех пор, пока я, поднажав на педали, не скрылся за поворотом.
Поезд бежал скоро и пружинисто, будто не по рельсам, а по мягкому, травянистому полотну дороги. Голоствольные сосны вперемежку с дебелыми березами и приземисто-раскидистыми елями, будто пританцовывая, проносились мимо, назад, сливаясь в безбрежное иссиня-зеленое лесное приволье. Царство Берендея... Где-то здесь, в могучих вековых дебрях, слышал я, скрывались мятежные отряды Пугачева, беглые каторжники с уральских рудников и заводов, пешим шагом измерил многие песчаные дорожки Лев Толстой, самолично посадив здесь более сорока дубов, чье дыхание и поныне живет, витает над штыкастыми вершинами бора. Гигантским, в полусотню километров шириной, зеленым щитом стоит он на пути злющих казахстанских суховеев, заслоняя собой десятки колхозов, на одну треть повышая урожаи из хлебных нив. Сказочно вынослив, стоек и живуч бор в неустанной борьбе за свое здоровье. Сколько страшных пожаров огненными штормами проносилось по его живому, терпеливому телу, оставляя мертвые пустоши на вечные, казалось бы, времена! Но руки лесоводов и сама стихия - вода и ветер - снова и снова сеяли здесь добрые семена. И опять заживали, курчавясь мохнатым ельничком, обугленные раны леса... Как бы ни были вероломны, опустошительны налеты слепой стихии, его жизнь тысячелетиями шла все же своим естественным чередом.
Но вот в бор пришли нефтедобытчики, грамотные, с современной техникой люди, и - трудно поверить! - сразу же над заповедником нависла угроза постепенной, по чьему-то недогляду и недоразумению поспешно спланированной неминучей гибели. Как же чудовищно силен вооруженный машиной, современный человек! Благо, что у него есть (не у каждого, к несчастью) добрая воля, истина мудрого сердца... Как у Семена Емельяновича Ветрова. Ветровы противостоят безумию упорно, всем зарядом своей жизни. Праведные заботы их сердца передаются, неотступно восходят по инстанциям все выше и выше, обретая на тернистой этой стезе соратников, заступников, а затем и восхищенных почитателей. И все разъяснивается, становится на свои места, как само собой разумеющееся, должное, для всех очевидное. Будто и не было никакой надобности этим Ветровым что-то пробивать, доказывать, защищать... А коли так, то нечего и наказывать людей, по недомыслию которых спланировано и уже начало осуществляться громадное, не исчислимое никакими миллиардами зло, как нечего и вроде бы незачем награждать тех, кто преступление это предотвратил. Да они и не думают о наградах, Ветровы. В зеленом шуме бессмертного бора слышат они для себя несмолкаемые овации...
- Да, вот такой старик! - делился я свежими впечатлениями о леснике с Ирой Сырковой, встретив ее в нашей конторской столовке, куда заглянул в первый же день прибытия в город. - От таких заряжаешься, они думать заставляют...
- Что думать-то, помогать надо... После обеда главный инженер должен подъехать. Зайдем к нему и конкретно выясним, почему третий ДСУ не приступил до сих пор к строительству моста через Боровку. Посиди пока на скамейке, а я сейчас узнаю, перечислены ли за этот объект деньги на наш счет в Госбанке...
Ира с душевной готовностью подключилась к моим хлопотам, она давно, кажется, ждала такого совместного дела, где могла оказать мне дружеское содействие.
- Как ты загорел, похорошел! - осыпала она меня комплиментами, и я, зная, как она скупа на них, как прямодушно-колюча, вполне мог поверить, что вид у меня действительно бодрый, три недели в лесу не прошли зря. Душа же ныла, томилась ожиданием чего-то, рвалась во вчерашний день. Было ощущение, словно в город я приехал на пока, за какими-то неотложными гостинцами для Светланы и ее деда и, приобретя их, тотчас уеду, вернусь на лесной полустанок, где что-то я не доделал, не досказал... Это ощущение и вызывало то нетерпение, с каким я поджидал главного инженера, а затем вошел с Ирой к нему в кабинет.
- Ах, какой невезучий объектик!.. Из плана прошлого года перескочил в нынешний, - выслушав нас, с легкой улыбкой посожалел Еремкнн.
- А из плана сего года перенесется в план будущего, да? - в том же тоне легкого, напускного сожаления заговорила Ира, как бы продолжая мысль главного инже-нера. - Объекты не сдаются, а плапы выполняются, да? И премии получаются, да?
- Как экономисту, вам должно быть ясно, что отставание на мелких объектах, даже несдачу их мы сумеем покрыть за счет перевыполнения заданий на крупных, ведущих. Вы же сами, Ирина Григорьевна, критиковали третье прорабство за распыление средств. Вот Новиков и решил не распыляться по мелочам...Какова сметная стоимость того мостка?
