- А мне понравилось, - возразила Тося. - Этот, с арканом... прямо со скалы прыгнул на коня - точно в седло. Надо же!.. Ловкие все, смелые ребята, дерутся здорово.
- Да фильм, конечно... для подростков. Что ты от него хочешь? - проводив взглядом подругу, сказала Светлана.
- Смотреть можно, но жаль, время потеряли. Дальше она шла молчаливая, сникшая, будто стыдясь
того, что по ночной улице мы идем рядом, обгоняемые незнакомыми мне, но хорошо известными ей сельчанами.
- Да я тоже не могу, когда под лихой фокстрот убивают людей, если они даже белогвардейцы или бандиты. Ведь вот смотрим: ночной налет, бой, схватка, выстрелы. Но для чего к этому шуму на экране еще и оркестр подключать? Ведь в жизни небось тот бой шел без музыки, - вспоминая фильм, заговорила Светлана, когда мы подошли к воротам и сели на скамейку. - А мы с Колей... обычно не обсуждали картины. Спросишь его: ну, как фильм? Ответит: ништяк, то есть ничего, значит... Семечки любил во время сеанса ногтями лущить. Да и не только он. Дурацкая привычка у наших тут - с семечками в клуб ходить... Ты небось часто бываешь в театре и кино там у себя в городе? - помолчав, с почтительной завистью спросила она.
- Редко. Особенно в кино. Некогда, да подчас и нечего смотреть.
- А я бы каждый день ходила... Вот последний раз ездила на «Жизель». Из Москвы балет приезжал, за три недели вперед все билеты были распроданы. Мне подружка достала. Ой, какие декорации! Прелесть! Второе действие - вот такая же лунная ночь на кладбище, где танцуют девушки-виллисы в белом. Как
русалки... Это легенда о невесте, которая умерла, не дожив до свадьбы. Ее жених так сильно любит ее, что ночью приходит к ее могиле и в скорбящем танце показывает, как он одинок без нее. Она выходит к нему, и до зари они танцуют вместе... Не смотрел?
- Когда же мне ходить? Вечерами то в библиотеку бежишь, то в институт.
...- Это предание о любви. Коль они поклялись любить друг друга, то даже после смерти невозможно расстаться...
- Нет ничего глупее, чем клясться в вечной любви. Лучше просто сказать: я тебя столько времени буду любить, на сколько хватит моей любви.
- Это ты своей девушке так говорил, той, что тебя не дождалась?
- Нет, это я сейчас так думаю. А я ей говорил... Нес вот такое же... что любить буду до гроба, что жить без тебя не могу. И при встречах и потом в письмах размазывал лирические слюни. А тут к ней подошел крепкий, умный парень и просто, серьезно сказал: «Ты мне нравишься. Будь мне другом, женой». И они поженились. И правильно сделали.
- Но ведь это же была твоя девушка, твоя первая любовь. И не жаль тебе? Вот поют же: «Один раз в год сады цветут...»
- В год - да. А на следующий вновь цветут. Так и человек. В каждой поре он разный, новый, и любовь, значит, у пего новая, другая... В семнадцать лет я умирал по Лиде, так звали ту девушку, а через три-четыре года встретил ее уже спокойно.
- Чудно, странно ты как-то рассуждаешь. А мне казалось... Я думала...
Темное на фоне белой блузки лицо Светланы было таинственным.
В тот вечер я опять не сдержался и поцеловал ее, а когда попробовал объясниться, она приложила к моим губам свою ладонь. Да, какие бы слова я ни говорил, они не смогли бы оправдать нас, лишь огласили бы неправедные наши действия. И Светлана будто упрашивала меня молчать и сама молчала, в поцелуях ответно никак не проявляя себя.Толькооднажды послегорячего объятья она отшатнулась от меня, глубоко и тревожно дыша, и, захлебываясь от волнения и торопливости, зашептала:
- Господи, да что это мы делаем?! Никогда у меня такого не было...
- И у меня...
...Надо было, однако, опомниться, пересилить себя, унять, погасить неурочно вспыхнувшее чувство к Светлане, наконец, уехать из Сосновки. Или высказать все напрямик, высказать Светлане, Анастасии Семеновне, Семену Емельяновичу. Пусть знают, пусть постыдят, откажут...
Раза два по утрам ездил па велосипеде в лес - копнить сено.
В дневные часы рылся потихоньку в своих конспектах, думая совсем о другом, - о вечере. Мы шли в Свет-ланин цветник и садились там на скамеечку, заслонеп-ную от неба и от улицы живым пологом лопушистых вьюнцов. Стоило Анастасии Семеновне выйти на веранду и окликнуть темноту, как Светлана быстро и весело отзывалась: «Здесь я, мам! Тут мы...» После чего Анастасия Семеновна спокойно шла почивать, доверяя нам друг друга, веря нам. Случалось, мои руки делались непослушными, Светлана тут же отстраняла их, вставала со скамейки и, выйдя из цветника на лунный свет, озабоченно смотрела на свои наручные часики.
