- Сережа! - крикнула она, захлебываясь, пытаясь отыскать на дне автомат.
...Крик этот ни на секунду не смолкал в ушах Сергея Воронова. Старший лейтенант понимал, что нереально слышать голос Риты, но она звала и звала его, и с каждым мгновением все сильнее звучали в нем мольба и отчаяние.
«Сережа!»
Он хотел оглянуться, прервать этот нескончаемый крик, но рядом цвиркнула по камню пуля. Воронов, не целясь, выстрелил в ответ, затем обрадованно припал к валуну: догнал! Пистолетный выстрел - это пятьдесят-восемь-десят метров, один хороший рывок. Догнал, догнал...
Сняв панаму, Воронов чуть выставил ее над камнем, поводил вправо-влево. Душман молчал. Видимо, на мякине его было не провести, всем этим уловкам он наверняка сам хорошо обучен. Значит, стрелять будет наверняка.
Справа высилась продолговатая скала, удобная для наблюдения, и Сергей примерился к ней. «Если добегу - будет отлично, а дальше посмотрим...»
Он напрягся для прыжка - и вдруг замер. «Сергей-воробей, Сергей-воробей», - ни с того ни с сего прозвучало в памяти, и он удивился не этой неожиданно вспомнившейся детской присказке, а той тревоге, которая таилась в слове «воробей». Сегодня, совсем недавно, он уже слышал его, с ним была связана тревога - и это задержало, не дало ему броситься к скале.
«Воробей, воробей... Сергей-воробей, - искал причину тревоги Воронов. - Стреляный воробей... Воробья на мякине не проведешь... Вот оно! «Дух», если только он сидит в засаде, наверняка тоже приметил эту скалу и держит ее под прицелом».
Сергей оглянулся. Опасность требовала осторожности, и Воронов задумчиво сощурил глаза. Как пригодился бы сейчас автомат! А пистолет... что пистолет, с ним в дуэль играть опасно. Да и не до дуэли сейчас: в любом случае надо изъять списки. Сергей присел, стащил тельняшку, свернул ее в ком. Примерил на вес гранату, давая руке возможность привыкнуть к ребристой тяжести «лимонки». Как мастеровой, до последнего жеста знающий свою работу, неторопливо отогнул обнявшие запал усики предохранительной чеки. Вытер о брючину правую ладонь, вложил в нее гранату. Вытянул кольцо.
Все громче и чаще стало стучать сердце. Воронов, успокаивая его, отстранил от себя гранату, вслушался в тишину. Ее нарушал лишь легкий шорох ветерка. А где-то рядом, затаившись, лежал готовый к выстрелу враг. И не просто враг, а предатель, кому нет прощения ни у одного народа.
Сергей еще раз взвесил гранату, затем взял в левую руку пистолет, одежду. Глубоко вздохнул. Замер. И вдруг пронзительно вскрикнул, метнул тельняшку к скале, а сам бросился в противоположную сторону. Хлопнул выстрел, но Воронов не почувствовал того холодка в душе, когда стреляют именно в тебя... В тот же миг он увидел и привставшего из-за камня душмана. Метнул в него гранату, выстрелил.
Провокатор вскрикнул, отшатнулся, вскинул пистолет. Прятаться Воронову было не за что, и он просто упал, продолжая стрелять. Земля под ним дрогнула.
Ни криков, ни взрывов и выстрелов Уляшев не слышал. Казалось, не слышал он и кружащих над долиной вертолетов - майор неотрывно смотрел на молодого косматого парня, неизвестно когда и откуда появившегося на площади. Может, Уляшев вообще не обратил бы на него внимания, но толпившиеся около Анны Николаевны аксакалы вдруг замерли, торопливо присели на корточки, опустили головы. Разом присмирела детвора, в черные статуи превратились женщины.
Косматый медленно, не сводя взгляда с Уляшева, шел по площади. Правую руку он держал в кармане пиджака, и майор тут же вспомнил, как аккуратно, затвором вверх, положил он на коричневое сиденье БТР свой автомат. Неужели сейчас произойдет что-то непоправимое, и он, майор Уляшев, зависит теперь полностью от этого молодого парня? Неужели все, что делалось до этого, ошибка?
Парень направлялся к врачу. Он прошел в трех шагах от командира шурави, лишь на мгновение задержавшись около него и смерив с головы до ног взглядом. И тогда Уляшев, перехватывая инициативу, улыбнулся, дружески кивнул ему и показал руками к столику врача - прошу.
Видимо, это не было предусмотрено косматым, и он недовольно нахмурился, не желая принимать роль исполнителя. Но Уляшев уже подзывал Шевлюгу.
- Переведите ему, что врач готова оказать ему помощь, - кивнул он переводчику, одобрив взглядом, что лейтенант тоже держит руку в кармане. - Громко переведите, чтобы все слышали, - добавил он.
Шевлюга прокричал перевод, и Уляшев опять с улыбкой пригласил косматого к врачу. Тот, все больше хмурясь, вынужден был пойти за майором. Переводчик остался за его спиной.
