И тут выдержка изменила парню. Помимо своей воли он несколько раз обернулся на лейтенанта. Заметив это, Уляшев улыбнулся теперь уже искренне: противник начинал проигрывать бой, хотя ни задач, ни масштабов этого боя майор пока не знал. Но он чувствовал главное - нельзя давать парню ощущать себя на площади хозяином, надо его подавить морально, подавить на глазах у жителей кишлака и банды.
Косматый, подойдя к врачу, торопливо выдернул из кармана руку и протянул ее отшатнувшейся женщине.
- Анна Николаевпа, больной просит помощи, окажите ее, - медленно, успокаивая врача, проговорил Уляшев.
Ожог пальцев у парня был пустяковый, и, конечно же, не ради этого он шел на площадь. Но тогда зачем? Напомнить, что отряд задержался в кишлаке и пора знать честь? Но до встречи с «зелеными» еще три часа. Что же делать? Скорее всего надо успокоить главаря, который, конечно же, следит за происходящим. Нервный противник - все равно что безумный: логику его поступков ни понять, ни предугадать невозможно.
- Шевлюга, - подозвал Уляшев переводчика. - Переведите, что через два часа, когда мы будем уходить отсюда... - Он сделал паузу и внимательно посмотрел на лейтенанта. Тот понимающе кивнул, но майор еще раз повторил: - Когда мы через два часа будем уходить отсюда, он сможет еще раз прийти на перевязку. Анна Николаевна, окажите внимание этому человеку, - хозяйски указал он на косматого и, стараясь как можно списходи-тельнее улыбаться, заложил руки за спину и вновь начал беззаботно мерить шагами площадь.
Однако от его внимания не ускользнуло, что, еще не получив свою долю риса, исчез с площади мальчик-пастух. Это насторожило: неужели есть связь между появлением косматого и исчезновением парнишки? Неужели это какой-то сигнал? А может, просто испуг?
Уляшев остановился около мешков, хотел спросить о пастушке у Чернявского, но тот вдруг замер, прислушиваясь к тонкому гулу бронетранспортера.
- Воронов? - не то удивленно, не то встревоженно раздалось у него за спиной, и Уляшев, оглянувшись, увидел Старчука.
Прапорщик напряженно смотрел на окраину кишлака, откуда, все усиливаясь, доносился гул машины. «Что это его так взволновало?» - мелькнуло у командира. Прапорщик вообще отличался умением исчезать или появляться на глаза в зависимости от настроения начальства.
Бронетранспортер Воронова осторожно выглянул из-за дувала и, не увидев ничего подозрительного, рванулся к площади. Обогнув майдан, медленно приблизился к арыку, наклонился к его холодной воде и замер.
Из люков высунулись Семен Козыро и Хайдар. Они посмотрели друг на друга, решая, кому идти докладывать, и на землю спрыгнул механик-водитель.
- Товарищ майор! - громко начал Козыро, но Уляшев остановил его жестом, взял десантника под руку и отвел в сторону.
Старчук тут же вспрыгнул на броню, заглянул в машину. Что-то спросил у оставшихся внутри БТР солдат, оглянулся на командира. Тот, бросая в арык камешки, слушал рассказ ефрейтора. Потом о чем-то задумался, поглаживая себя по голове. В другой момент это вызвало бы у Старчука улыбку, но сейчас он старался не упустить из виду лицо командира: что отразится на нем, как вести себя?
Козыро, закончив рассказ, переминался теперь с ноги на ногу, ожидая указаний командира. А Уляшев все продолжал гладить свою стриженую голову.
- Что с Вороновым? Где Рита? - неслышно подошедший Торопов тронул Старчука за руку, и прапорщик от неожиданности вздрогнул.
- Да вроде вдвоем побежали за проводником в горы, - не оборачиваясь, передал он услышанное от солдат в бронетранспортере.
- Рита в горы? Что за глупости? - удивился переводчик, и прапорщик согласно пожал плечами: действительно, глупость. Он хотел еще что-то добавить, но Уляшев высыпал в арык оставшиеся камешки и оглянулся. Секунду смотрел на них, словно делая выбор.
- Малик, - позвал он Торопова, и прапорщик в ожидании замер: если командир пазывает подчиненного по имени, значит, задание трудное и к приказу добавляется уже и просьба. Обычно в самых трудных ситуациях звучало имя Старчука, почему же сейчас Уляшев, оберегавший переводчиков пуще глаза, изменил своему правилу?
Торопов и Старчук непроизвольно переглянулись, и прапорщик до вздувшихся на шее вен сжал зубы. Это все Воронов. С его приходом в отряд служба Старчука превратилась в ожидание замены. И вот дошло до того, что командир предпочел переводчика...
Офицеры склонились над картой, и прапорщик незаметно нырнул в люк звуковещательной станции. И уже оттуда наблюдал, как пожал Уляшев руку старшему лейтенанту, как тот не совсем ловко влез на БТР Воронова и майор постарался этого не заметить, отвернувшись к Анне Николаевне.
Бронетранспортер, потревожив задремавшую у себя под днищем тень, медленно тронулся с площади. «За Вороновым и Ритой», - догадался прапорщик.
