- «Второй», - вызвал он Торопова. - Три человека без оружия - на броню. Остальным быть готовыми к бою.
Из десантного люка показалась Анна Николаевна. Светло-розовая оправа очков казалась красной - настолько бледным было лицо. Губы мелко подрагивали, и она виновато пыталась справиться с ними, растянуть в улыбку.
«Держись, Николаевна, держись», - сказал мысленно Уляшев и постарался как можно беззаботнее подвинуть врачу старую подушку. Анна Николаевна положила ее на еще стылую броню и, поджав одну ногу под себя, села. Майор, пряча улыбку, отвернулся: Николаевна свято верила в совет, который дал во время первого рейса Старчук.
- Внутри боевой машины ездить опасно, дорогие товарищи женщины, - говорил он, помогая им приспособить на броне носилки. - Хороший подрыв - и все, рай. Только, насколько я знаю религию, никто почему-то туда не стремится. Однако и на броне ездить небезопасно - снайперы хорошие есть и у «духов». Так что выход пока один: сидеть в люке. Если обстрел - быстро вниз. Подрыв - выбросит или оторвет всего-навсего ноги.
Уляшев тогда хотел оборвать старшину, но потом раздумал. Старчук, хоть и с издевкой, все же давал дельный совет, а что до запугиваний... Пусть поволнуются до рейсов. Пересилят страх - легче будет потом. Лишь бы только было бы оно, это «потом».
Кишлак медленно приближался. Его пустынность тревожила, и Уляшев снял шлемофон, расстегнул бушлат. Примета верная: если жители не вышли в поле, значит, банда в кишлаке. И ведь смотрят, смотрят сейчас за ними десятки пар глаз, и в первую очередь бандиты. Будут ли стрелять? Пойдет ли главарь на это? Неужели его не остановит на несколько минут это вот явное безумие? Всего на несколько минут, нужны несколько минут...
- Анна Николаевна! - Майор чуть откинулся назад, к врачу. - Сядьте, пожалуйста, правым боком к домам. Только не резко, незаметно так...
Больше всего Уляшев боялся ранений в позвоночник и в живот. Боялся неподвижности и мук, которые последуют за этим. Боялся не выдержать их...
А кишлак все молчал. Уляшев пересилил себя, медленно обернулся на вторую машину: Таммелин, Чернявский и Петров напряженно сидели на броне БТР. «А ведь самые лучшие солдаты, - машинально отметил майор. - Лучшим всегда достается больше». Еще подумал, почему нет среди них Старчука, но майдан уже лег под колеса. И хотя душманы еще могли начать стрельбу, в успех уже верилось.
Бронетранспортеры словно в приветствии слегка качнулись и замерли посреди площади. Уляшев встал на башню, медленно застегнулся. Однако сразу приметил узкие оконца-бойницы ближних мазанок, где скорее всего должны стоять пулеметы, ближайшие дувалы, от которых расстояние - на гранатный бросок. «Не суетиться,- приказал себе Уляшев, - спокойнее. Надо все же повернуться к окнам спиной, показать, что оружия нет... Вот так, теперь - на землю».
Анна Николаевна, оставшись на броне одна, тут же спрыгнула вслед за командиром.
- Пойдемте, Анна Николаевна, прогуляемся вон до тон айвы, - негромко сказал Уляшев, кивнув на растущие у арыка деревца. Перешел к врачу на правую сторону, стараясь все же прикрыть ее от оконца в доме напротив. Взвесив в руке медицинскую сумку, протянул ее женщине. - Возьмите, она вам больше к лицу. Ну, идемте?
- Подождите, - врач поправила очки, набрала в легкие воздуха, словно перед броском в воду, и шагнула вперед.
- Ноябрь, а солнце - хоть загорай, - медленно шагая по вытоптанной до бетонного стука площади, сказал Уляшев.
- А почему душманы не стреляют? - Анна Николаевна с плохо скрытым беспокойством оглядывалась на каждый шорох.
Уляшев не успел ответить. Сзади послышался вначале тонкий писк, затем усиленный микрофонами звуковеща-тельной станции шепот Торопова:
- Раз, раз, раз-два, раз.
Потом переводчик, видимо, отвернувшись, прокашлялся, и неожиданно звонко и сильно пропел:
- Ла - илаха - илаллах!
- Пока все хорошо, Анна Николаевна, все хорошо, - остановившись около жиденькой поросли айвы, проговорил майор. Подставил ладонь под один из листочков, осторожно погладил его выгнутую к солнцу узкую спинку. - Знаете, что будет здесь, в Афганистане, когда вырастут вот эти деревья?
- Что читает Малик? - не ответив, спросила врач. Оправа очков все еще продолжала ярко выделяться на ее бледном лице.
- Молитву, - послушав Торопова, утвердительно кив-пул Уляшев. - На эти две-три минуты она для нас надежнее любой брони, так что не будем терять времени.
Он махнул неотрывно следившему за ним Чернявскому, и солдаты осторожно спустили вниз снарядный ящик, приспособленный для медикаментов. Башня с пулеметом начала было поворачиваться за ними, но майор неодобрительно покачал головой и ствол замер на выглядывающей из-за поворота улочке.
