- Что сказал старший лейтенант про утро? Что он собирается делать? - переспросил Старчука Уляшев.
- Ничего не сказал. По-моему, он сам четко пе представляет свои действия, - с готовностью ответил прапорщик.
«Конечно, какие могут быть у него планы, - подумал майор, прохаживаясь, чтоб не замерзнуть, возле бронетранспортера. - Ему перво-наперво нужно было задержать банду...»
Да, по всему выходило, что банда будет прорываться через Воронова. Сейчас несущийся в темноте бронетранспортер для них непонятен и страшен, а утром... Утром будет бой. Бой на рассвете. Красивое название, как заголовок в газете. Только толку от этого! Они шли сюда для медицинской помощи, а не для стрельбы. Шли, чтобы вместе с жителями долины разобраться в обстановке. Душманы проповедуют чудовищную ложь о Советском Союзе, не разрешают учиться детям. Впрочем, учиться они как раз разрешают, и в этом тоже своя загадка.
- Скоро рассвет, звезды белеют, - тихо сказал кто-то из десантников.
Уляшев посмотрел на небо, отыскал Алькор. Звезда спокойно поблескивала, но небо едва заметно посветлело. Да, скоро рассвет. Где же выход? И дернуло же Воронова наскочить на этого раненого. А вдруг это шахид? Нет, не похоже, банде невыгодно выдавать себя. Банда... А ведь в ней наверняка есть жители этого кишлака. Значит, на чью сторону во время боя станет долина - ответ однозначен. И если даже их отряд не пропустит душманов к «зеленым», политически бой будет проигран. Тогда и весь поход ни к чему, все зря. Надо уйти от боя - только так его можно выиграть, только так. Но что же делать с Вороновым?
Уляшев несколько минут наблюдал за бронетранспортером Воронова. Как он был одинок в этой зажатой горами долине. Но неужели старший лейтенант думает, что если подставил себя под пули, то взял на себя самую трудную долю? Неужели думает, что интернациональная помощь - это обязательно ложиться костьми на перевалах? Чаще всего помощь - это и вот такое стояние посреди долины, чтобы в кишлаке ничего не случилось.
«Ничего не случилось, чтобы в кишлаке ничего не случилось», - мысль неожиданно зацепилась, и Уляшев теперь повторял и повторял ее, необъяснимую, чувствуя в ней выход. И вдруг понял, что в ней главное: отряд должен идти в кишлак.
Солнце осторожно, словно готовое при первом же выстреле снова юркнуть за кручи, заглянуло в долину. Не усмотрев ничего подозрительного, вылезло полностью, несколько мгновений отдыхало на пологом гребне горы и затем медленно начало подниматься вверх.
Долина тоже проснулась, но лежала тихо, ожидая развязки ночных событий. Выжидал и Уляшев, давая возможность душманам, если они все же не ускользнули из кишлака, хорошо спрятаться. Впереди, метрах в двухстах, стояли бронетранспортер и звуковещательная станция Торопова. Вышедший на связь Воронов доложил, что прикрывает кишлак с противоположной стороны ущелья.
- Вас понял, - отозвался Уляшев, но оценки действиям своего заместителя не дал: разбор будет после рейса.
Стало припекать, и Уляшев поправил шлемофон, нащупал на ремешках ларингофоны. Прижал их к горлу.
- Заводи! - подал оп команду всем водителям.
Машины, наезжая колесами на собственные тени, колея в колею тронулись к кишлаку. Он был похож на десятки других, уже виденных Уляшевым в разных уголках Афганистана. Но, если в других местах на гул моторов мгновенно сбегались дети, то сейчас и улицы, и плоские крыши домов были пусты. И тогда Уляшев подал, наверное, одну из самых неожиданных своих команд в Афганистане:
- Агитотряду оружие оставить в машинах.
Сказал и постарался не заметить, как обернулся водитель, как уперлись в шлемофон взметнувшиеся у него от удивления брови. Пресеклось потрескивание и в эфире: видимо, Торопов нажал тангенту, вызывая командира повторить команду. Но сдержался, в связь не вышел.
«Не сносить мне головы, - Уляшев поправил шлемофон. - Только были бы умными «духи». Ну хоть бы чуть-чуть. И тогда инициатива будет у нас».
Он шел на риск. Риск отчаянный, от которого уже сейчас становилось не по себе.
- Анна Николаевна, - Уляшев заглянул в люк, увидел сверкнувшие в темноте два маленьких зеркальца очков врача. - Анна Николаевна, давайте наверх, здесь хоть свежий ветерок. Только наденьте, пожалуйста, халат и шапочку.
