- Он самый. - Я встал со скамейки и слегка поклонился.
- Меня еще вчера телеграммой из города оповестили о вашем приезде. - Женщина с улыбчивым прищуром цепко оглядела меня, словно норовя с первой же встречи оценить, что я за человек есть.
- Вот, значит, здравствуйте... будем знакомы... Ну и как?.. Найдется свободный уголок? - смущенно забормотал я, глядя в заветренное, в редких оспинках лицо хозяйки - будто кто-то бросил в него горсть дробинок, но они не проткнули кожу, а лишь оставили вмятинки.
- Найдется. Чего ж... Вон какой домяка! Где облюбуете, там и отдыхайте.
Анастасия Семеновна провела меня в дом. Не прошло и получаса, а мы уже познакомились самым, казалось, исчерпывающим образом: рассказывать о своей, в основном уже прожитой жизни ей было вроде бы и нечего - всегда, пожалуй, стоял здесь этот рубленый дом, всегда во дворе дремал, как и сейчас, старый колодезный журавель, и десять и двадцать лет назад так же цвела под окнами сирень. Еще недавно, сколько-то годов назад, Анастасии Семеновне в домашних делах помогал муж, Егор, шофер местного лесничества, две дочери - Наталья и Светлана. Муж скончался, старшая дочь вышла замуж и переехала в районный городок, а младшая, Светочка (вместо буквы «с» Анастасия Семеновна из-за нехватки двух передних зубов произносила букву «ц»), в эти часы находилась в Оренбурге, поехала купить кое-что из нарядов.
Я пожелал жить не в самом пятистенке, а в глубине двора - в маленьком однооконном домишке.
- Пожалуйста, где хотите... Только я там приберу. Цветочка в нем ночует, пока отдыхающих нет.
Мы вошли в домик, и Анастасия Семеновна начала сдергивать со спинки стула кое-какие вещицы девичьего туалета, пбнову застлала кровать, взбила кулаками по-сельски большую подушку.
- К нам одни и те же приезжают.Одна семья из Оренбурга, другая - из Москвы.
- Даже из Москвы?! За полторы тысячи километров? Но в Подмосковье такие же сосново-березовые леса.
- Такие, да не такие. Сырости в них много. А наш бор, гляньте-ко, звонкий да ядреный! А воздух?! Прошлое лето москвичи мальчонку с собой привозили. Хиленький, бледный, ангина и кашель, слышь, совсем доконали. А вот на свежем молочке да при таком воздухе он за лето так поправился, что никакая хворь, писали, целый год к нему не приставала.
Протерев влажной тряпкой подоконник, столик у окна, вытряхнув пыль из круглого, сшитого из разноцветных клочков мягкой фланели прикроватного коврика, Анастасия Семеновна, уходя, уже с порога сказала:
- Днем будет жарко - ставни прикройте. Можнов Боровке выкупаться. Речушка вон за околицей махонька, но как слезинка, по желтому чистому песочку течет, вся насквозь видна. Чуть повыше колен глубина, но поплескаться можно... А плавать захотите, так до Мишулипско-го озера недалеко. Километра три. Вот приедет Цветочка, она вас проводит, покажет... А сами заблудитесь. Лес-то наш не только обойти, его объехать сколь времени надо. Сплошняком идет: девяносто верств длинуи более сорока в ширину. А вокруг его степя да степя. А он посреди их - зеленый остров. И никакие ученые не могут дознаться, откуда он, наш красавец, тут взялся.
Анастасия Семеновна ушла, а я разделся и поверх одеяла прилег на кровать. Стены домика, пол дышали сухой древесиной, над дверным косяком торчала высушенная ветка с красной гроздью рябины, на ней сидела какая-то очень нарядная птичка-чучело. Форточка и дверной проем были занавешены марлей - от комарья. Нескольким комарам, однако, удалось проникнуть. Невидимые, они где-то тонко и просительно ныли. Крупный, длинноногий комар сел мне на грудь и своим хоботком-шильцем стал опробывать, где удобнее впиться в тело. Я с удовольствием рассматривал кровососа, дал ему насытиться вдоволь. Комар не знал меры и, пожалуй, умер бы на моей груди, если бы я не ткнул его пальцем. Переполненный кровью он едва взлетел и сразу же, почти отвесно спикировал вниз, на пол. Чем я еще мог одарить местную природу, ее обитателей?
Я вспомнил, что в чемоданчике среди кое-каких городских припасов есть шоколад и хорошая колбаса. Встал, оделся и пошел к Анастасии Семеновне вручить гостинец. Хозяйка сидела на стуле в прихожей и крутила рукоять сепаратора. Увидев меня, предложила свежих сливок, подставила под белую струйку стакан.
- Звездочка наша восемнадцать литров дает. А куда столь молока?.. На масло сгоняю. В райпо ношу, будущему зятьку талон на «Жигули» выхлопатываю. Как триста кило сдам, так и талон вручат - иди покупай машину.
