Арина

Антона л самого вдруг охватила удручающая скованность. Когда они с Ариной сидели вечером в кафе, затем гуляли по улице, он мог там, на народе, с ней говорить, казалось, о чем угодно, а сейчас у него вылетели из головы все мысли, прямо-таки отнялся язык. Впервые очутившись в пустой квартире наедине с незнакомой девушкой, Антон сразу растерялся и стыдливо прятал от Арины глаза. Потом он вспомнил, как она внимательно слушала его рассказ о бабушке, быстро прошел в глубь комнаты и, показывая на увеличенную им самим фотографию, что висела на степе в белой рамке, неожиданно сказал:
- Вот ваша тезка...
Арина долго стояла рядом с Антоном, изучающе разглядывала еще совсем молодую красивую женщину в военной гимнастерке, опоясанную ремнем со звездочкой на пряжке; темные густые волосы у нее выбились из-под пилотки и скручивались по вискам в кольца, на груди чуть повыше кармана светлел какой-то довоенный значок.
- Доброе лицо у вашей бабушки, - в тихой задумчивости проговорила Арина. - Глаза такие чистые, безгрешные... Знаете, а вы похожи да свою бабушку, у вас тоже открытое лицо. Вам можно сразу поверить. Я это поняла еще на бульваре, у «Космоса».
- А сами поехали на вокзал, - напомнил ей Антон. - Вы вначале меня боялись, правда?
- Нет, нисколько, - мотнула головой Арина. - Я же говорю, я вам поверила. А вы стали меня жалеть...
У Арины уже не было той настороженности, какую Антон в ней заметил, когда они только что вошли в квартиру, во всех ее движениях появилась прежняя резкова-тость, она опять казалась гордо независимой и простой. По разбросанным на письменном столе книгам и конспектам, по свернутым в трубки листам ватмана она сразу же угадала, в каком он учится институте, а увидев грампластинки Карела Готта, радостно воскликнула:
- О, вы тоже любите Карела!.. Это чудо-соловей с серебряным голосом. Я могу его слушать бесконечно.
Такая, прежняя, Арина, которая не замыкалась в себе, была Антону понятнее, и он сразу почувствовал раскованность, к нему снова вернулась обычная веселость. Антону даже захотелось немедленно сделать Арине что-нибудь приятное, и он, недолго думая, спросил:
-Завести вам Карела?
- Бог с вами, Антон! - не на шутку испугалась Арина. - Уже Два ч«геа ночи. Вы всех соседей на ноги поднимете, отат вас могут поколотить.
Понимая всю никчемность своей затеи, Антон уже готов был от нее отказаться, но по причине вдруг нахлынувшей на - него дурашливости и все-таки слабо настаивал:
- Я тихонечко-тихонечко.
- Все равно не надо, - снова возразила Арина и села в кресло, руки положила на плотно сжатые колени.
Стоявший у стола Антон только теперь увидел, какие длинные и красивые у Арины ноги. Его сестра Наталья до замужества все хныкала, страдала, что ее ноги слишком полны и коротки. Антона тогда смешила печаль сестры, он был уверен, у нее хорошие ноги. А сейчас понял, как проиграли бы ноги Натальи, окажись она рядом с Ариной.
-Тогда я вас угощу чаем, - сказал Антон, вспомнив, что Арина в кафе «Лель» ничего не ела, а только выпила два бокала вина и чашечку кофе.
- Спасибо, Антон, я ничего не хочу, - вежливо отказалась Арина. - Я вот только душ холодный приняла бы.
Антон сейчас же нырнул в ванную комнату, быстро сгреб в охапку висевшее там на веревке кое-какое белье, запихал его в эмалированный бак, прикрыл крышкой. Секунду подумав, отвязал еще веревку, спрятал ее туда же. Потом ополоснул горячей водой ванну, отыскал и повесил на крючок два чистых полотенца: одно большое, банное, другое маленькое, и, выскочив из ванной с но-влажневшим от лишней суеты лицом, сказал Арине:
- Пожалуйста, можете купаться.
Пока она принимала душ, Антон достал из шкафа свежие простыни, выстиранные и поглаженные матерью, из ящика для белья вытащил одеяло с подушкой, все это аккуратно положил на диван, который стоял во второй комнате, и, думая, что бы еще ему сделать, стал бродить по квартире. Один раз он приблизился почти к самой двери ванной, вслушиваясь в плеск падающих струй, представил Арину обнаженной, казалось, даже явственно увидел, как вода стекала с ее чуть покатых плеч, и, охваченный непонятным волнением, поспешно удалился в комнату. А через минуту вышел на балкон, поглядел на ночной бульвар, где в этот час было скучно и не по-городскому тихо. Огни в окнах домов не горели, уличные фонари светили тускло, деревья с кустами казались сверху черными, неживыми. И лишь вездесущие такси изредка сверлили темноту зелеными огоньками, на малый миг разливали шум по бульвару, как бы напоминая людям, что в этом огромном городе ночью никогда все не спят, кто-то обязательно бодрствует, кто-то куда-то торопится, кто-то кого-то ждет.