«Мамаша»... Юный Геркулес в черных очках и оранжевых плавках желает растянуться на песке во весь свой замечательный рост.
«Мамаша»... Ах ты, свиненок!» Подвинула, однако. «Джю-джю». Что по их, по-сверхсовременному, означает, должно быть, «чуть-чуть». «Свиненок» раскинулся блаженно, забыв про «спасибо».
Обидеться? Упрекнуть? Раэмитинговаться на тему, до чего ж неуважительная молодежь пошла? Еще чего! Дешевизна! Она стоит, как стояла, «руки в боки», как говаривал учитель физкультуры. Она уверена в себе вопреки очевидному. Она знает: ждать остается недолго. Вот сейчас, сейчас, в ближайшие минуточки, она задаст всем этим беспечным юным, самовлюбленным дикарям! Они свое получат! Небольшой такой, нечаянный урок.
Что? Она не имеет права покушаться на их безмятежный покой? Не имеет права слегка подрасстроить эту трогательную, затянувшуюся идиллию? Это почему ж? У них - все права, а у нее, выходит,-никаких? Робеть и смущаться своего возраста - только это и обязана она испытывать в их присутствии? Завидовать их юности и восторгаться их юностью? Пожалуйста! Завидуйте, робейте, восторгайтесь, если вам это нравится! Если вам от этого одно сплошное удовольствие! А она не хочет! Не желает! И не будет!
- Ма-ма-а-а!
Вот оно, начинается!
- Ма-ма-а-а!-крик требовательный, азартный, командирский. Она поворачивает голову и вскидывает руку. Перепрыгивая через
чьи-то конечности, головы, разноцветные тряпки, к ней мчится мальчишка, крепенький, смуглый, как представитель братского кубинского народа. Алешка-Киношка, Дай на Морожко, Лексей-Чумазый, Лешик-Хорошик. Он прижимается к ее щеке горячим, запыхавшимся ртом. Не подтягиваясь на цыпочки, как прошлым летом. Не сын, а целый сынище. Она чмокает его в бедовый карий глаз и кладет руку на его стойкое, дружественное плечо.
А юные рыцари? А их прелестные дамы? Юные рыцари не сводят закабаленных глаз со своих нарочито скучающих красавиц. И тем и другим до лампочки все остальное.
Ничего, ничего! Это, как говорит Миша Подрезов, только проба пера
. Продолжение в следующем номере! И мы посмотрим, кто кого.
- Ма-ма-а!-звенит над пляжем тонюсенький страдальческий голосишко, умоляющий вернуть былое счастье, не меньше того. И через минуту к ее коленям прижимается изо всех своих глупых, ревнивых сил самое голубоглазое, самое невозможно какое вздорное существо в мире. Девица Анастасия. Туся-Туся-Плакуся-Крикуся, Тася-Тасюха-Муха-Цокотуха.
Ну и как там, в публике? Aral Объявились первые любознательные взгляды, полетели шепотки:
- Это ее дети? А с виду такая молодая... Надо же так сохраниться...Вот он Женский триумф !!!
Девушки как проснулись. Еще недавно вконец зачарованные собственной молодостью, казавшейся им могущественной и всепобеждающей, насторожились и запоглядывали на нее. «Джю-джю» зависимо, конфузливо и с некоторым испугом даже. Сдаются потихоньку, голубушки, готовятся, без особой охоты, разумеется, признать ее «ужасные», «унылые» сорок лет - знаю я вас, не отопретесь, сама такая была! достойными соперничать с их персиково-миндальными восемнадцатью.
Однако что вы, милые? Разве ж это все? Легко отделаться собрались, прелестницы! А ведь не выйдет! Не дам! Я еще только, набираю высоту.
- Эге-гей!-басово гремит над пляжем. Как бы боевой клич, призыв сражаться до победного конца.
- Сюда, Коля! Сюда!-отзывается она незамедлительно, а попутно рекомендует, усовестливает: «Не надо, не самообольщайтесь, милые, не шепчитесь, что, может, это всего-навсего мой младший брат. Ну и что ж, что ему двадцать, ну и что ж, что он выше меня в полтора раза... Тем не менее это просто Кокоша-Тотоша, Колюша-Крикуша, Воеводин Николай Михайлович, баскетболист-разрядник, будущий кораблестроитель, пожиратель пирогов с капустой, мой старший сын».
- Квартиру заперли? Свет выключили?
- Все о'кей, ма!
«Ну как? Получили? Здорово я вас? Ага! Притихли, призадумались...» Юнцы наконец-то оторвали рабские взгляды от беспечных подружек, к ней присматриваются, соображают и, возможно, сравнивают. Ее - с ними, со своими бесподобными девочками... Ну и как? В чью пользу счет? А, дети мои? В их или в нашу? Проверим и уточним...
