От земли к карнизу, под самую крышу, взбирались по натянутым нитям-шпагатинам лопушистые вьюнцы, образуя меж окнами зеленый тенистый полог. Под ними ютилась короткая скамеечка, а далее, вдоль глухого забора, пестрела небольшая цветочная клумба.
- Тут в августе красиво, - словно извиняясь, заговорила Светлана, поглаживая головки нераскрывшихся астр. - Тюльпаны уже отошли, а гладиолусы и астры еще не поспели. Розы тоже недели три поспят еще, а потом один за другим бутончики начнут раскрываться... О, как тут станет красиво, какие запахи!
- А почему ж вчера мы не полили цветы?
- Я всегда их поливаю сама. Одна. Это мой уголок отдыха, - пояснила Светлана. - Нет,не подумайте, что для себя одной эти цветы холю. Сюда и папа заходил, когда был жив. Кстати, это он розы из Ессентуков еще шесть лет назад привез... И вы... пожалуйста, если нравится, приходите сюда. Цветы помогают думать о хорошем, успокаивают...
Светлана, как я понял, все еще продолжала врачевать меня от давней душевной боли. Я больше смотрел на нее, чем на цветы.
- Жаль, что сумерки...Я бы сфотографировал вас, Светлана, здесь у цветника, - неуклюже вырвалосьу меня восхищение внешностью девушки.
- Еще успеете, - с улыбкой пообещала она, оглядывая себя, свой тесноватый,красный, в белый горошек ситцевый сарафан. - И нельзя же в таком вот виде... Как скажете, я новое платье, туфельки надену. Получатся фотки хорошо - Коленьке вышлю. Он мне уже две карточки прислал, а я ему ни одной...
Когда мы вернулись на веранду, Светлана принесла из дома фотоальбом, медленно стала перелистывать страницы семейной хроники.
- Это папа и мама в молодости. Он танкистом воевал, раненым в госпиталь попал - в Оренбург, где мама санитаркой работала. Пока выхаживала его, сама влюбилась. Папа был ранен в легкое, хоть и подлечился, но жить ему присоветовали в сухом лесном месте. Вот они и поселились здесь, в Сосновке.
Простодушие, с каким Светлана рассказывала о своих родителях, внушало мне ощущение, будто я давно, еще до ее рассказа, знал этих людей, жил с ними в одной семье.
- А это Наташа, старшая сестра,со своим мужем Павлом Васильевичем. - Девушка перестала листать, дала наглядеться на угрюмого,с въедливым взглядом жестких маленьких глаз лысоватого мужчину рядом с крупнотелой, лицом похожей на Светлану увядающей блондинкой. - Ему уже сорок пять, на двенадцать лет старше. А не ценит этого, ставит сестре даже в упрек ее молодость. Странно, правда?.. Вот заезжала я недавно к ним, сходили в кафе, немножко там станцевали. Он сразу же заворчал на нее: «Конечно, ты моложе, вот и скачешь. А было бы тебе с мое, не распрыгалась бы». И так всегда, чего ни коснись, только и слышит от него: «Ты помоложе, вот и сбегай принеси», «Ты помоложе - вот и постоишь...» Неделю не прожила бы с таким. А Наташа смирилась, прощает. Куда, дескать, теперь деваться - двое детей. Да и непьющий Павел Васильевич, бережливый мужик, в начальниках ходит... Нет, я бы ни за что...
На страницах альбома замелькали фотокарточки, запечатлевшие стадий взросления светловолосой худенькой девочки. Светлана с умилением взглядывала на них, но особо не задерживалась, перелистывала, торопясь добраться до какой-то самой интересной во всем альбоме фотографии.
- Вот! - нежно, с тихим душевным всплеском выдохнула она, найдя наконец ту, самую пужную: - Это Коля.
С крупной, почти во весь альбомный лист карточки, любительской, белесой, недопроявленной, смотрел густобровый губатый юноша в новенькой, необжитой еще, мешковато висевшей на угловатых плечах гимнастерке, ворот которой был великоват для высокой и топкой шеи. На стриженой голове торчали большие уши, в темных глазах - заносчивая улыбка.
Я мельком взглянул сверху вниз на девушку, на ее груди, круто и высоко поднявшие сарафан, и мне вдруг отчего-то стало жаль самоуверенно улыбающегося Колю. Вспомнилась пословица: «Когда невеста родится - жених на коня садится».
- Ну? - вопросительно вскинула на меня свои медо-цветные глаза Светлана.
- Симпатичный парнишка, - сказал я.
- Парнишка? Да в нем метр восемьдесят! - обидчиво поправила она. - Мама вот тоже... никак не разглядит Колю, не оценит. А ведь он с соседнего двора. В школе учились вместе, потом в пекарне целый год работали. - Светлана поглаживала ладонью снимок, словно желая промыть, прояснить дорогие черты. Затем стала показывать подружек, кратко поясняя, кто и куда уехал из Сосновки.
- А вы не думаете ехать? Здесь-то где учиться?
- Негде, конечно, - согласилась Светлана. - Но как быть?
- Один раз не вышло с институтом, со второго получится. Готовиться надо. Под лежачий камень, говорят, и вода пе течет.
