- Старчук!
- А я что, я ничего, Риточка. Просто объясняю своему давнему другу, что здесь вести себя надо культурней. Женщина в такой обстановке - это порядок в помещениях и беспорядок в сердцах героев. Да... Ну, а меня чаем напоишь?
- Ты же знаешь, что нет. - Рита отвернулась, поставила термос на прежнее место.
- Тогда придется мне, прапорщику, забрать старшего лейтенанта для выдачи ему оружия. Прошу. - Старчук, улыбаясь, посмотрел на Сергея и поднял полог.
Воронов, не глядя на девушку, вынырнул из духоты палатки.
- И она что, ходит в рейсы? - кивнул он через плечо. - Да что, у нас в стране мужики перевелись? Зачем девушек сюда?
- Спроси командира, он их затребовал, - отозвался Старчук.
В голосе прапорщика впервые послышалась озабоченность, и Воронов с удивлением посмотрел на Виктора. Однако тот уже картинно вытянулся, приложил ладонь к выгоревшей панаме.
- Пришли, - прервал воспоминания Воронова старшина.
Сергей нырнул в командирскую палатку. Уляшев, выкрутив из фонаря отражатель, подсвечивал лампочкой карту. Рядом сидели переводчики - лейтенанты Торопов и Шевлюга.
- Товарищ майор, старший лейтенант Воронов и прапорщик Старчук по вашему приказанию прибыли.
- Присаживайтесь, - устало кивнул Уляшев, выключив фонарик. - Итак, все в сборе. Обстановка такова: исчез проводник.
-Что? - не сдержавшись, переспросил Старчук.
Воронов вспомнил высокого бородатого афганца, рекомендованного в провинциальном комитете партии в проводники. «Последний, - развел тогда руками секретарь, - лучшие ушли на операцию. Но район знает хорошо».
- Я думаю, что это предательство, - продолжил Уляшев. - Подтверждением может служить этот неожиданный обстрел. Но это еще не все. Исчезла полевая сумка лейтенанта Шевлюги, в которой находились списки партийных активистов и всех сочувствующих революции в этом уезде. Вы знаете, товарищ Шевлюга, что будет с этими людьми, если сумку унес провокатор?
- Да, - тихо ответил переводчик. - И я хочу, чтобы...
- Исходя из этого, - перебил лейтенанта командир, - предлагаю уйти от подножия гор в центр долины. И чтоб ни звука, ни огонька: пусть «духи» думают, что мы на старом месте. Поэтому машины не заводить, будем толкать их сами. Возражения?
Решительностью и практичностью командир АПО напомнил сейчас Воронову бывшего ротного. А поломать голову было над чем. Прошло два дня рейса, сегодня утром отряд втянулся в ущелье. Связь с лагерем пропала, даже радиоволны не могли вырваться из этого каменного мешка, и Воронов, глядя на нависающие над дорогой скалы, вспомнил свое ранение: приблизительно в таком же месте их рота напоролась на засаду.
К вечеру подошли к первому кишлаку. На коротком совещании решили ночь провести в горах, а работу начать с утра. Поставили палатки. Воронов, почувствовав недомогание, попросил у Риты таблеток, прилег - и как провалился. А тут такие дела закрутились...
Но в бессмысленном на первый взгляд предложении Уляшева виделась ему логика: душманы ведь ищут отряд ближе к горам - и правы. Боязнь оторваться от них, уйти из-под защиты скал и привели скорее всего к тому, что мины рвутся чуть ли не в лагере. Надо уходить туда, где еще опаснее, - в открытую долину Сергей кашлянул.
- Слушаем, Воронов, - сказал Уляшев.
- У меня добавление, - ответил Сергей. - Если идти и дальше на неожиданности, то нам необходимо двигаться поодиночке. Этим мы уменьшим вероятность потерь даже от случайного попадания мины.
- Опасно, - отозвался Торопов.
Он хотел еще что-то добавить, но знакомый свист с вершин заставил всех замолчать, напрячься. Две мины, одна за другой, разорвались недалеко от лагеря.
- Скорее всего это какой-нибудь душманский пост, стреляют из одного миномета, - задумчиво сказал Уляшев. - Значит, следили, ждали ночи. - И он распорядился: - Уходим в долину. Направление - на пятую по величине звезду Большой Медведицы. Это звезда Алькор, ставшая с легкой руки Риты позывным нашего отряда. Останавливаемся полтора-два километра левее кишлака. Торопов, обстановку по нему.
