Тут кто-то из сотрудников открыл дверь. Варька посторонилась. А я не успела ответить: «Зато мне, Варенька, ничего представлять не надо. Я просто помню, какая ты мать». Вошедший сотрудник не знал, что у двери стояла не просто посетительница, а Варька, и пока мы решали с ним, каким должен быть ответ на один из запросов, поступивших в архив, она ушла.
И только после того я поняла, что случилось. Возникла из небытия Варька! Явилась молодая, красивая, непохожая на ту, какой была, и на ту, какой должна была стать. А я, как чужая, глядела на нее, не понимая, что это мое прошлое вошло в кабинет вместе с ней. Как я могла так ее встретить? Упустить Варьку! То, что Варька не позвонит, не вызывало никаких сомнений. Для того мелькнула, чтобы задать задачку еще на многие годы.
...Имя, которое она дала мальчику, возмутило нас. Жан! Мало того, что безотцовщина, явился на свет нежданный, незваный, так еще и Жан! Варька принесла его в общежитие, положила на свою койку, загородила подушкой и куда-то ушла. Нас в комнате жило двенадцать человек. Не скажу, что это было двенадцать ханжей, но два тяжелых характера там были. И эти две, с географического факультета, две Анны-Аня и Нюра-втянули нас в такой злобный диспут, что через полчаса весь наш этаж ходил ходуном. А Варька вернулась как ни в чем не бывало, сняла платье и стала кормить младенца. Потом собрала пеленки и пошла, как была в трусах и лифчике, в умывальную стирать. Когда вернулась, за столом у нас сидел комендант.
В тот вечер я опять провожала Варьку к тетке. Она с ребенком ждала в палисаднике, пока я вела переговоры.
- Я ее не выгоняла,- говорила тетка,- я только совет дала определить мальчика в Дом ребенка. Я работаю, кто -за ним тут будет приглядывать?
Варька была позором нашей группы. Еще до рождения Жана мы с ней натерпелись. При поступлении в институт она написала в анкете, что ее отец-министр нашей республики. Когда обман раскрылся, было собрание, разбирательство. Оправдываясь, Варька наворачивала новые горы вранья. Ее простили, но вскоре опять вспыхнуло «персональное дело» Варвары Шурыгиной. На городских лыжных соревнованиях она вдруг показала рекордное время, попала в газеты, отхватила приз. Но при регистрации рекорда были повторно исследованы отметки на контрольных пунктах, и оказалось, что Варька с половины дистанции повернула к финишу. Опять ее обсуждали, клеймили.
Жана Варька все-таки определила в Дом ребенка. Мы этого простить ей не могли, хотя и не видели другого выхода. В воскресенье она приносила мальчика в общежитие, с полчаса агукала над ним, а потом незаметно исчезала. Жан просыпался, начинал плакать, и мы, посылая на Варькину голову проклятия, меняли ему пеленки, носили по комнате, укачивали. Когда она появлялась, орали:
- Зачем ты его приносишь? Ты не мать, а чудовище!
- Специально приношу, чтобы вас немножко очеловечить. А то ведь лошади. Если бы не стучали так своими копытами, он бы не проснулся.
Она еще нас и оскорбляла! Вряд ли мы снесли бы такое оскорбление от кого другого, но все, что делала и говорила Варька, не принималось всерьез. Мне она однажды сказала:
- Если бы ты мне была настоящим другом, я бы открыла тебе свою тайну.
Тут она не врала, у нее действительно была тайна-отец ребенка. Никто ничего не знал о нем, Варька молчала, как рыба. Если бы я не была у нее в родильном доме, не провожала оттуда, я бы тоже, как многие, сомневалась: ее ли это ребенок? Не только потому, что Варька оказалась плохой матерью, но и потому, что у нее не было ни одного романа, никакой любовной истории. Варька после лекций скакала у волейбольной сетки, могла три сеанса подряд отсидеть в кинотеатре, есть мороженое в зимний день, но на танцах или на свидании Варьку представить было невозможно.
Я не была ей настоящим другом. Кровати наши стояли рядом, тумбочка-одна на двоих. Это соседство по-родственному связывало нас. Когда на Варьку ополчалась вся комната, я бросалась ее защищать.
- Еще неизвестно, будут ли у нас дети. А у Варьки уже есть, и ничего тут зазорного, что ей помогает пока государство. Во всяком случае, лучше быть матерью-одиночкой, чем старой девой.
Такой поворот остужал головы, «стародевство» почему-то казалось реальным и пугало многих.
Тогда я думала, что Варька доверила мне свою тайну из благодарности: я меньше других обличала ее и даже защищала. Отцом Жана оказался директор фабрики, на которой работала Варькина тетка.
