Моряку нужен дом

Моряку нужен дом

Тут командир ложку положил, усмехнулся:
- У нас достаточно лишений, товарищи офицеры, чтобы придумывать себе новые. А поговорить о семье в море иногда очень помогает. Сам знаю.
Все покраснели. Даже мы с Михайловым, неженатые. Зато с тех пор все перестали «поститься», и сам капитан 2-го ранга участвовал в приятных беседах. Только о своей жене ни разу не вспомнил, а мы - тем более. И все-таки, когда была «распечатана» последняя морская неделя, офицеры на эту тему опять стали помалкивать.
Мне, холостяку, казалось, что я лучше всех понимаю капитана 2-го ранга Сомова. Горько, когда тебя никто не ждет на берегу. Конечно, однокашники иногда встретят. Но вот когда разыскивают кого-то другого, но не тебя, когда женщины вокруг осыпают букетами мужей, плачут и смеются, прижимаясь к пропахшим подлодкой тужуркам, что-то быстро-быстро говорят, поправляя сбившиеся прически, а ты один стоишь... Внутри все сжимается, словно при срочном погружении. И ты действительно рад бы погрузиться, потому что там не чувствовал себя одиноким. А здесь одиночество остро звенит, бьет в душу. Конечно, потом потихоньку отпускает. Но в такие минуты становится очень понятно, как нужна моряку жена, как нужен ему дом на берегу.
Проходя через прибрежный полигон, мы выполнили торпедную стрельбу. Это по моей части. Тут уж начались другие переживания: боялся я под конец похода сплоховать, настроение товарищам испортить. Двое суток мы с матросами почти не спали. Только когда вышедший навстречу торпедолов поднял обе торпеды, успокоились.
Маленький, не заплывающий далеко торпедолов был для нас вроде первой встречи с берегом.
А потом лег туман. И мы не увидели ни зеленой гущи приморских берегов, ни белых мазков распустившейся сирени. Командир спускался пить чай с воспаленными глазами и был молчалив, оттого что у берега в тумане трудно. Что до экипажа, то туман своей опасностью как бы приглушал нервное напряжение ожидаемых встреч, как бы смягчал «вхождение в атмосферу». Все были заняты делом. Мостик не тянул к себе офицеров, потому что все равно за кабельтов ничего не разглядишь.
И вот уже я ложился спать перед берегом в последний раз. А за спиной начинало пробиваться утро. Контрастная чернота ночи стала сереть, светлеть. И я знал, что ко времени заступления на вахту будет совсем светло.
Принятая мной вахта должна была кончиться у пирса. Туман поредел. Но высокое солнце все-таки вязло в нем, расплываясь желто-красным пятном. Серая ровная вода дымилась, и утренняя свежесть ощущалась особенно остро.
Командир молча кутался в альпаковку. Слушал доклады, бросал короткие рабочие фразы. И опять молчал. Нам вдвоем предстояло вести корабль последние мили, и я считал, что мне повезло. Да так опо и было. Мы первыми увидим город.
О чем думал Сомов в эти последние часы нашего похода? Может быть, он клял его? Клял море, которое разрушило его семью и оставило его, уже немолодого, одиноким? Может быть, вспоминал о жене, которая живет теперь в Ленинграде и не зачеркивает дни в календаре?..
Мне хотелось представить, о чем думает, о чем может думать командир. Но, видно, это было не для холостяцкой головы.
- Товарищ командир, город! - не удержался я.
- Спасибо, лейтенант. Я вижу, - ответил, не поворачиваясь, капитан 2-го ранга. И мне стало стыдно, будто я подглядывал за ним.
Дымка оборвалась, когда мы проходили мимо ближнего к порту острова. И теперь через голубую толщу влажного воздуха город отчетливо сбегал по сопкам к воде. Солнце высвечивало высокие белые дома с утренней силой. Город шел нам навстречу. А командир не поднимал головы.
Пройдя боны, мы свернули в сторону от большого порта к своей небольшой уютной бухте.
- По местам стоять... - сказал командир,  глядя  в сторону пирса, открывшегося из-за ближнего мыска, и я с удовольствием начал давить на рычажок  сигнальных звонков: длинный - короткий, длинный - короткий...
Слушая доносившийся из люка звон, Сомов улыбнулся одними глазами:
- Ну вот, лейтенант, и пришли. А вам не верилось. Я улыбнулся в ответ, потому что обоим больше нечего было сказать.
На причале черным прямоугольником стояли встречающие подводники. За ними пестрая мозаика женских пальто. Никелированные трубы оркестра блестели изо всех сил. Оркестр мешал нам работать, приходилось кричать. Моторист из швартовой команды волновался, бросая конец. Но на пирсе его сразу поймали.
И вот уже нас прочно связали с берегом стальные тросы и легкая деревянная сходня. Я смотрел, как спустился по ней командир. Он был уверен и тверд. Громко доложил встречавшему нас командующему об успешном выполнении задачи. И тот расцеловал его. С причала к лодке хлынули букеты.

Отзывы:

Нет отзывов. Ваш будет первым!