...«А я за ним...» - словно полоснуло по сердцу Алексея Матвеевича. Он почувствовал, как прихлынуло к нему давнее, почти забытое чувство, которое вспоминалось только во сне.
Глаза привычно следили за дорогой, а в сознании ясно, с малейшими подробностями - словно это он, а не моряк, прыгнул за борт - вырастала картина, о которой Косов услышал только несколько слов.
Он повернулся к своему пассажиру:
- Наверное, не подумав, прыгнул за дружком-то? Моряк удивленно вскинул брови:
- Да что ж думать-то! Пока думаешь, браток утонет.
- Правильно, сынок! Раздумывать в таких случаях не приходится. - Косов отвернулся.
А матрос, посмотрев на водителя, вдруг почувствовал, что батя ему сильно нравится. Он не заметил, как под мостом сверкнула рябью родная речка, как вынырнули справа из-за перепаханных полей избы Березовки.
- Батя, проедем! Машина остановилась.
- Рано вроде бы или ты через поле? - Косов опустил стекло.
- Конечно, полем. Зачем круг давать. - И матрос выскочил из машины, подхватив чемодан. - Ну, батя, спасибо большое! Да что там спасибо. Возьмите хоть на бензин, что ли. - Матрос неуверенно протянул Косову трешку.
- А я считал, ты свой парень. - Алексей Матвеевич, отвернувшись, включил двигатель.
- Извините, батя. Я подумал...
- Плохо подумал, флот, - усмехнулся Косов, включил передачу и начал сдавать машину назад.
- Ну, батя, так же нельзя. Деньги - шут с ними, но я должен отблагодарить. А, батя? Так же нельзя... Может, домой заедем? Яблок нарвете, у нас яблоки!..
- Не могу, флот! Не могу, - не сдержавшись, улыбнулся Косов. - Мне все-таки на работу надо.
- Нет, так нельзя, - не отставал матрос. - Вы мне адрес свой дайте. Найду. Ведь жениться приехал. На свадьбе моей спляшете, а, батя?
Косов остановился.
- Вот это дело. Только мне, сынок, плясать-то не на чем. Проплясал я свои ноги на войне, в сорок третьем. Тоже вроде тебя, по-флотски, не раздумывая. - Алексей Матвеевич опять включил передачу, и, ткнув пальцем в треугольный значок с буквой «р» на лобовом стекле, пошутил: - А ты, флот, ненаблюдательный: машина-то инвалидская.
Матрос растерянно сделал два шага за удаляющимся «Москвичом».
Алексей Матвеевич прибавлял и прибавлял газу. Он опаздывал. Но об этом не думалось. Ему стало легко и даже весело, как не бывало уже давно...
Слева мелькнул розовой пеной осинник. Косов оглянулся. Уже далеко, на подъеме дороги, расставив ноги, посреди шоссе стоял матрос. Стремительно раскидывая руки, он сигналил бескозыркой.
И хотя Алексей Матвеевич давно забыл семафор - эту морскую азбуку, ему показалось, что он понял два все время повторяющихся слова: «Спасибо, батя!»
Сергей БЫСТРОВ
