Ночью по Агидели несся длинный двойной плот. Чем стремительней и бурливей становилась на порогах река, тем собранней и напряженней работали плотогоны. Они словно не замечали рева и буйства реки. На переднем плоту темнели головешки от костра, который давно погас от ливня. Здесь находился пожилой, невысокого роста жилистый Сынтимер-агай. Вторым плотом управлял рослый двадцатишестилетний Нургали. Во тьме плотогоны едва различали друг друга. Каждый раз, когда приближался перекат, ведущий плотогон чутко прислушивался к грозному реву реки, делал два-три гребка тяжелым правилом. Молодой плотогон, перекрывая шум воды, надсадно закричал, плохо скрывая тревогу.
- Сынтимер-агай, мне в какую сторону голанить?
- Бери чуточку левее!
Услышав уверенный ответ, парень принялся проворно работать правилом. Но Сынтимер охладил его пыл:
- Ге-е-ей, Нургали, не части, не то плот развалишь, черт ты этакий!
- Сынтимер-агай, может, прибьемся к берегу?, - вдруг умоляюще предложил Нургали.
- Не-е-ет! Ничего не выйдет, мырда ! - прислушиваясь к шуму реки, ответил пожилой плотогон.
- Почему же не выйдет? Ведь...
- Течение быстрое... Берега не видно...
- Что ж берег... Он, должно быть, где-то рядом... Может, костер разжечь? Все светлей...
- Чудишь, мырда! Какие же дрова нужны, чтоб в такую сырость разжечь? - Сынтимер не договорил и стал разгоряченно голаннть рулем и вдруг крикнул во всю глотку: - Нургали!.. Мырда! Выгребай в обратную сторону! В обратную! На скалы, черт возьми, несет, на скалы!
Некоторое время плотогоны с ожесточением работали правилами молча. Скалистый берег был где-то совсем рядом, это они почувствовали сразу, потому что плотный поток воздуха ударил в лица, стало трудно дышать. А бурливая вода прижимала их к гранитному берегу, изогнула плот дугой. Он наскочил на клыкастые камни переката, содрогнулся, заскрипел.
- Нургали, быстрее ее ворочай! - захрипел Сынтимер.
Плот, распоров брюхо об острые выступы каменной преграды, вырвался на спокойную воду. И поплыл тихо, размеренно, похожий на гигантский поплавок. Но вскоре Нургали опять крикнул:
- Сынтимер-агай, впереди перекат!
- Нургали-и-и, ложись! Ложись, говорю!
В следующий миг по плоту ударили упругие ветви деревьев, растущих на прибрежных скалах. Сынтимер успел распластаться на бревнах и только потом осторожно поднял голову, поправил на себе брезентовую куртку. Найдя под ногами фуражку, сбитую ветками, напялил ее на голову и, почувствовав, что опасный участок пути преодолен, медленно встал на ноги.
«Теперь можно и к берегу прибиться», - устало подумал Сынтимер, оглянулся и не поверил своим глазам - на плоту парня не было.
- Нургали! - закричал он, вглядываясь в темень и прислушиваясь к шуму дождя, барабанившему по воде.
Ответа не последовало.
- Э-э-эй, Нургали-и-и!
Сынтимер бросил правило и, скользя и падая, побежал по бревнам.
- Мырда-а-а! Нургали-и-и! - Плотогон оступился и сильно ушиб бедро. Когда Сынтимер осмотрелся, то со стороны скал, точно из-под воды, донесся истошный крик.
- А-а-а! Ы-ы-ы!
Сынтимер моментально понял, что необходима помощь, и, намотав чал на руку, прыгнул в воду. Хорошо, Агидель на этом участке не была столь быстрой и глубокой. И все же Сынтимеру пришлось приложить немало усилий, чтобы выбраться на берег. Он торопливо закрепил чал за дерево и стал подтягивать плот к берегу... По запаху, который исходил от ломающихся под ногами веток, Сынтимер определил, что он привязал плот к черемухе. «Черемуха упругая, выдержит», - подумал плотогон, жадно вдыхая с детства хорошо знакомый запах. Однако увлекаемый течением плот вырвал дерево с корнем и понесся дальше. Опытный глаз Сьштимера заметил, что плот хотя и медленно, но прибивался к берегу.
Вырванная с корнем черемуха волочилась некоторое время по берегу и, зацепившись за ветви мощной ветлы, застряла. Натянутый, как струна, чал выдержал напор воды, и плот, вскоре присмирев, медленно пристал к берегу. Теперь уже Сынтимер окончательно закрепил чал к могучему стволу ветлы, а мысли его все время были заняты Нургали. «Куда же он мог подеваться?» Сынтимер, беспрестанно аукая, пошел вдоль берега. Он то и дело спотыкался о коряжины, обходил завалы бревен, принесенных в половодье, каким-то чудом избегал хлестких ударов веток, отяжелевших от воды... Промокшая насквозь одежда прилипла к телу и мешала идти. Но Сынтимер упорно преодолевал тяжелую дорогу, продирался сквозь густой кустарник, с трудом переставляя ноги в резиновых сапогах по размокшей глине, и продолжал неистово звать напарника.
