Рассказы

Костер догорал. Темнота подступала все ближе, и тогда пламя, словно боясь остаться в одиночестве, тянулось к сидевшим рядом людям.
- Пересядь ко мне, Сереженька, уйди с подветра, - позвала с другой стороны костра мама. Сергей Воронов испуганно оглянулся...
Ракета вырвалась откуда-то сбоку, но он не удивился ее появлению.

Речка Лебединка - самая красивая из трех, дарящих воду озеру Дивинцу. А названа так потому, что берется из озера Лебедина. Родителя своего она покидает тайком, стараясь сделать незаметным движение воды, взятой у него без спроса. В уголку Лебедина, уткнувшемся в старый лес и обросшем камышом и осоками, поверхность воды почти сплошь покрывают...

Народная мудрость гласит: «Июнь, на рыбалку плюнь»». В то утро я и не собирался рыбачить. После душного города тянуло пообщаться с природой, побродить берегами знакомой речки. И еще, поговорка поговоркой, ну, а почему бы не прихватить с собой удочку и не покупать червяка? Будет клевать - хорошо, а нет - так и ладно.

Хорошее было лето. Погожие дни сменялись теплыми дождями, не затяжиыми ливнями, которые сопровождались яркими изломами молний и добродушным ворчанием грома. На нераспаханных клочках земли цвели травы, над цветами порхали бабочки, отрывисто гудели шмели в коротких перелетах с одного цветка на другой...

Три черные водолазки, две белые, две красные и одна голубая составляли Лилин гардероб. Ни одного топика или блузки с декольте у нее не было. И джинсы, джинсы и джинсы. Я возмущалась, говорила, что упаковывать в футляр такое тело просто грешно, уговаривала купить мини-юбку, но все напрасно.

Отшумели степные астраханские вьюги. Наступила весна. В конце апреля 1919 года на широкой, едва очистившейся ото льда Волге появились корабли: из города выходил морской отряд Астраханско-каспийской флотилии. В канун первого мая флотилия получила приказ: прикрыть со стороны моря Астрахань...

«Ни души...- подумала Софья, бредя к баньке по тропе, чуть намеченной в талом снегу, и весной не пахнет...»
Звук замедляющей бег электрички напомнил, что Ярославская дорога недалеко. Но подворье, куда неделю как перебралась Софья, удрученная хроническим бездомьем, стояло очень уж особняком...

Одногорбые верблюды Асама-пахлавана не знали усталости. Их сильные длинные ноги одинаково уверенно ступали и по сыпучему песку пустынь, и по шелковистой пыли равнинных дорог, и по горам, и по обкатанной, гладкой речной гальке, которой так много на дне ущелий. Много городов, селений и кочевий любовались...

Туман редел. Его рваные, клубящиеся хлопья летели над побережьем, и в разрывах Ивашка видел впереди, за пенной кромкой воды, слоистый темный обрыв. Сухая, даже с виду теплая, земля была совсем рядом, но у него уже не хватало сил добраться туда. Вцепившись омертвевшими пальцами в край расщелины, он плашмя лежал...

Музей был еще закрыт, дом еще не достроен, и можно было повернуть назад, но задержал молодой плотник, подгонявший половицы на крылечке.
- А ты посиди, земляк. Отдохни. Вот на свежей ступеньке. Я понимаю, издалека ехал, досадно... Но мы-то при чем?

Деревня называется красиво - Зеленый Бережок. Дворов немного, два десятка. А до войны было больше сотни. Страшной бороной прополол фронт Зеленый Бережок... Здесь проходила Орловско-Курская дуга.
- Проходила... - неохотно подтверждает Егор Егорович Анисимов, восьмидесятилетний старик - бывший артиллерист...

Сколько ни ездишь по Орловщине, столько и не перестаешь дивиться точности и верности давнего тургеневского замечания о том, что орловская деревня «обыкновенно расположена среди распаханных полей, близ оврага, кое-как превращенного в грязный пруд». Правда, пруды сейчас в основном не грязные и весьма обширные...

Попробуйте найти в пустыне Каракум горсть песчинок, рассыпанных сорок лет назад. Гоняет ветер сухие волны барханов, вольно гуляют они по бескрайним простором, черные смерчи поднимают огромные массы песка и уносят их далеко. За моря. За горы. За тридевять земель. Попробуйте найти в великом коловращении народов...

Ночью по Агидели несся длинный двойной плот. Чем стремительней и бурливей становилась на порогах река, тем собранней и напряженней работали плотогоны. Они словно не замечали рева и буйства реки. На переднем плоту темнели головешки от костра, который давно погас от ливня. Здесь находился невысокого роста жилистый Сынтимер-агай.