Даже сейчас, спустя десятилетие, он по-прежнему любил только ее - свою первую женщину. Удивительно: все эти годы он ни на минуту не забывал о ней, хотя всем своим существом страстно желал этого. Не получалось...
Ничто не могло заглушить его боли - ни работа, в которой он стремился забыться, ни друзья, которых он постепенно растерял, ни водка, к которой он со временем стал испытывать хроническое отвращение...
Все было ни к чему. Единственный и желанный образ всплывал повсюду и все время оказывался сильнее него. Он появлялся как сладкое виденье и постоянно уводил в ту, ставшую уже недосягаемой, пору его юности, когда все давалось так же просто, как и легко забывалось. Хотя годы и сделали свое дело и многое уже успело затянуться синей дымкой времени, некогда перенесенное душевное потрясение и горечь невозвратной потери вновь и вновь бередили его душу. Горячая мужская обида временами захлестывала так сильно, что он почти явственно ощущал нехватку воздуха в легких...
А ведь как нелегко далось им это первое и самое настоящее чувство! Одно лишь воспоминание об этом заставляло учащенно биться его сердце. Да и была ли это любовь? «Да, да, да!» - твердила она, обливаясь счастливыми слезами. «Да!» - гулко отзвучивало в его груди. Чудинка: везде - на двери, на столе, на тумбочке и даже на подоконнике оставляла записки, полные нежности и мольбы: «Не уходи, слышишь? Я люблю тебя!», «Останься, ты мне очень и очень нужен!», «Ты только мой, любимый!» И он верил. И оставался. Однажды он остался навсегда, как ему тогда показалось. Однако оказалось, на несколько лет... А какими были эти годы, теперь уже навсегда вычеркнутые из его жизни? Почти каждый вечер после работы они прибегали к монументу Свободы, где была назначена встреча, и все остальное переставало для них иметь всякое значение."..
Все начиналось так здорово, так красиво и самое главное - так чисто, что казалось, ничто не сможет омрачить те гармонию и покой, которые они обрели в своей любви. Почти десять лет два любящих сердца бились в такт! И это было чистой правдой, пока в их сторону не подул холодный ветер перемен и на семейном горизонте не появились первые тучки. Судьба-злодейка возьми да и выверни все наизнанку...
Да, любовь слепа. Также, как и человек, не замечающий своих недостатков, не замечал их в ней и он. А как же иначе? Ведь каждый из них был половинкой другого. Ослепленный своей любовью, он не заметил тогда, что постепенно они оба словно растворились в мелочах обыденной жизни, потихоньку растрачивая то, чем их щедро наделила любовь. Он закрыл глаза даже тогда, когда почти нескрываемая уже природная жадность, холодная расчетливость во всем, безудержный гнев дражайшей половинки все больше проявлялись безо всякого стеснения и все чаще - по любому поводу: «Умеют же жить другие...»
Жаль, что тогда ему в голову не пришло возразить ей. Наверное, оберегая покой семьи, не захотел очередного скандала. Да и сами скандалы претили его натуре. Но своим молчанием он помог ей преступить черту вседозволенности, за которой начиналась обыкновенная беспорядочность.
Сейчас он мысленно вновь и вновь спрашивает себя: можно ли было тогда сохранить семью? И всегда приходит один и тот же ответ: можно было. И нужно. Но тогда никто из них так и не сделал шаг навстречу. Неприятие и непонимание встали между ними глухой, неприступной стеной.
Любовь, как хрустально-чистая вода в горном озере, стала постепенно обволакиваться илистой грязью. Первый обман. Первая, случайно оброненная записка, первый поздний приход домой с «веселыми» запахами ресторана, первый «знакомый сослуживец», случайно забредший «на огонек»... А потом уже открытое - «измена телом еще не означает измену души!» Вот-те на! Что же он - старая кляча, что ей понадобилась «измена телом»?! Глядя на нее, ставшую какой-то далекой и чужой, он впервые испытал к ней почти физическое отвращение. Мгновенно понял, что это конец. И молча стал одеваться, чтобы уйти. Уже тогда он решил: навсегда. Убедившись в твердости его намерений, она, словно опомнившись, стала умолять его остаться, простить ее. Что «ЭТО» больше не повторится и все у них наладится...
Потом перешла на угрозы: что никогда не оставит его в покое, будет жаловаться в суд и, наконец, выдала что-то почти нелепое - мол, на старости лет некому будет подать ему кружку воды... Он также молча выслушал ее, некогда такую добрую и нежную, и, хлопнув дверью, ушел, оставив ей все.
...Однажды он где-то вычитал, что все горести и радости человека нанизаны на ниточку, словно разноцветные бусинки молитвенных четок. Мудрый человек тем и отличается, что спокойно перебирает одну бусинку за другой, отдавая должное и радости, и печали. Недалекий же человек так и стремится перескочить с одной бусинки на другую, минуя «горемычную». Но ведь в жизни так не бывает!
...Чего потом только не было: и повестки в суд, и жалобы на работу, и угрозы по телефону... Все пришлось пережить, с удивлением узнавая все новые и новые «прелести» характера бывшей супруги. Но он выдержал. Не упал до низости слащавого мщения. И никогда потом об этом не жалел. На то он и мужчина.
...Ночью он проснулся от ноющей боли в груди: опять «пошаливало» сердце. Не зажигая света, тихо подошел к окну. Сквозь стекла, по которым сползали крупные капли дождя, светились огни родного города. Весенний ливень, как заботливый хозяин, начисто смывал уличную грязь и пыль с молодой листвы деревьев. Отблески уличных фонарей, падающие на огромные лужи посреди улицы, словно совершали какой-то магический танец, посвящая его пробуждающейся природе. Было тихо и спокойно... Неожиданно он почувствовал на своих плечах нежное прикосновение мягких рук проснувшейся жены и с теплотой подумал: «А все-таки у меня есть кому подать кружку воды в старости...»
Уткур Расулов
Серия:
Рассказы про любовь и это