Сергей поставил ведра, схватил друше и побежал за прикормкой, крикнув матери на ходу: «Запускай, я счас...»
Когда оп вернулся, мать уже мыла корове вымя. Сергей вывалил комбикорм в бункер. Коровы шумно задышали и, блаженно жмурясь, погрузили морды в кормушки.
Затем Сергей не очень ловко надел стаканы доильного аппарата на соски ближней к нему коровы.
- Поезжал бы ты, сынок... - настойчиво скороговоркой попросила мать. - Не мужицкое это дело...
- Чё, у меня руки не тем концом вставлены, что ли? - притворно обиделся Сергей... - Раньше помогал, так ничего...
- Так то когда было!.. - вспомнила мать, улыбнувшись. - Ты еще в шестой, в седьмой ли класс-то ходил? А сейчас вон бабы оглядываются...
Сергей демонстративно отвернулся, давая понять, что разговаривать об этом больше не стоит. Он отогнал от загородки коров, готовых перепрыгнуть через нее. Но занимали его сейчас, конечно, не коровы...
Вон Агафониха, работающая рядом с матерью, выбрав свободную минутку, пока коровы стояли с подключенными аппаратами, заспешила к матери, радостно, умильно улыбаясь толстым добродушным лицом.
- С помощничком тя, Васильевна!
- И не говори!.. - смущенно засмеялась мать.
Но это еще ничего, это терпеть можно. А вот уж Верка, работающая но другую сторону от матери... Во навострилась! Сейчас ляпнет что-нибудь! Точно.
- Ты за титьки-то их пуще тягай, Серега! А сама аж на месте не стоит...
- Смотри, как бы тя не потягал! - защищая Сергея и явно в отместку Верке за недавнее, басисто отозвалась Агафониха.
- Так он с нами-то не может, - пе унималась Верка, обидно смеясь, - хоть здесь натешится...
«Ну, подожди!» - со сладкой мстительностью мысленно пообещал Сергей Верке, представив, как встретит ее сегодня в клубе на танцах и как она «заворкует» у него в руках...
Но и это было еще не все, не главное. Главное - вон белобрысый долговязый Славка-моторист, сидящий с пастухами. Минут пять уж как разинул рот с прилипшей к губе папиросой, да так закрыть и не может...
- Эка невидаль! - испытывая теперь уже настоящее раздражение и смущение от того, каких небылиц сегодня нарасскажет Славка в клубе, злился Сергей.
Он нерешительно огляделся. Взглянул на тонкую, согнутую под коровой спину матери с проступившими под халатом острыми позвонками, на ее узенькие плечи. И тут же забыл и о Славке с его трепом, и обо всех остальных. Забрал себе один станок с доильным аппаратом и стал работать. Подмывал коровам вымя, смазывал вазелином потрескавшиеся коровьи соски, оттаскивал полные бидоны молока, сливал его в транспортные фляги, не давая матери прикоснуться ни к чему тяжелому
.
Ровно гудел движок, мерно чмокали аппараты, пахло травой, молоком, навозом. Солнце скатилось за деревья, в воздухе копились голубоватые сумерки. От околка наплывал теплый воздух. К лицу и рукам неслышпо липли редкие комары, сопели коровы, тягуче, звучно пожевывая, упорно тянули к Сергею рогатые головы с добрыми влажными глазами.
Все вокруг были заняты делом, словно забыв о Сергее. Никто больше не шутил, не задирал его. Даже Верка, даже Славка... А может, Славка и не будет трепаться вечером в клубе?.. Впрочем, Сергею теперь это было неважно...
И когда пастухи погнали стадо на выпаса, когда доярки устроились в кузове машины, Сергей сел за баранку с таким ощущением, будто он только что вернулся с вечерней рыбалки на озере.
Он привычно вел машину, смотрел вперед в сумерки и ощущал за спиной у себя, как молчат уставшие за день люди, думая о своих вечерних делах; знал, что среди них находятся мать, притихшая Верка, которая, наверное, смотрит сейчас отрешенно красивыми зелеными глазами на пробегающие придорожные кусты и, возможно, рассеянно улыбается.
