А что значит прозываться на селе Философом? Известное дело. Прежде всего это мужик со странностями, проще говоря, придурковатый. И ведь что обидно! Говорят о чем-то отвлеченном или как-то иначе, чем псе, скажем, учитель или парторг, так ни насмешек, ни подковырок от мужиков нет. Сидят слушают. «Умняк» на лицах строят, поддакивают. А стоит кому-нибудь из своих же мужиков попытаться рот раскрыть, так тут же засмеют. Мол, куда лезешь не в свое дело? Ты что - умнее всех, что ли? Вот н не высовывайся, крутишь баранку - и крути! И любое, сказанное не о привычных делах или просто звучащее необычно, незнакомо, намекающее, что говорящий знает больше остальных, немедленно осмеивается. А подначивают к смеху обычно мужики из верховодов. Такие везде есть. Сколько угодно может быть начальства, по всегда есть среди мужиков свой верховод. Начальник и так и этак, и в доску расшибется, а пока не приспособится к мужицкому закоперщику или не подчинит его себе, никак по его воле не получается. Да это и не только среди мужиков. Сергей еще в школе такое подметил. Свои, ребячьи, невыборные верховоды путали все планы учителям и родителям...
Но к человеку на селе, если он «философ», относятся не только как к чудаку. Взять, к примеру, Сергея. Ведь когда избирали его в гараже профоргом, то говорили, что парень он грамотный, справедливый, десять классов имеет, мыслит интересно - философ, одним словом.
Правда, Сергею после этого собрания много шишек досталось. Начальство предложило тогда избрать диспет-чершу, которая завгару и старшему механику с инженером в рот глядит, указания на лету ловит
. Но шоферы и слесаря не стали за нее голосовать. Теперь завгар на Сергея косится, а старший механик придирается. А те самые застрельщики из мужиков, что себе на уме, они всех только подзуживают да настраивают, сами начальству слова поперек не говорят, Сергея выталкивают - иди, мол, ты говорить умеешь, тебя выбрали. Сами в стороне стоят смотрят, как оно обернется. Вот и крутись Философ между молотом и наковальней!..
Одно Сергея успокаивает. Что хоть Философом-то его прозвали, но относятся как к своему, доморощенному... А к тем, что лекции наведываются читать в село, отношение вообще плевое. Брехуны и дармоеды - иного и названия им не существует...
Пожаловал Михалыч. Грузно уселся на сиденье, заполнил кабину запахом перегара.
- Все? - густо спросил он у женщин, не оборачивая головы.
- Кати Агафоновой что-то нет, - за всех ответила мать.
- А-а, Агафониха вечно пятую точку не может дотащить! - звонко выкрикнула Верка Легкова. В кузове грянул хохот.
- У тя не меньше, - незлобиво пробасила Агафониха, выворачиваясь из-за конторы. Она бежала, и казалось, что земля ходуном ходит по ней, - такое мощное впечатление производила женщина. Лицо ее на бегу раскраснелось до свекольного цвета, волосы растрепались и липли ко лбу и щекам. Но все равно Агафониха не изменила своему обычному добродушию. Смех в кузове поутих. Женщины понимают, над кем и над чем можно позубоскалить...
- И то правда... - значительно добавила мать к высказыванию Агафонихи и поглядела на Верку.
Сергей усмехнулся. Мать давно опасается, что разведенная Верка, красивая зеленоглазая гулена, закружит Сергею голову, собьет его с панталыку. Уж больно нахально Верка заигрывает с ним на людях, дразнится... Вообще-то Сергей один раз после танцев попытался подкатиться к Верке. Куда там! Хотя... есть о чем подумать.
Пока Агафониха громоздилась через борт, Верка как ни в чем не бывало предложила ей:
- А давай мериться!..
Под очередной взрыв женского смеха Сергей запустил мотор и тронул машину. Колеса бесшумно тонули в мягкой придорожной пыли, пока не выехали на накатанную дорогу. Сергей прибавил скорость. В окно порывами захлестал жаркий ветер, затеребил волосы.
Женщины в кузове что-то говорили, смеялись, притопывали, пытались запеть.
- Удочку мою не сломайте, - крикнул им Сергей, на мгновение высунув голову в окно. Несколько голосов сразу ему что-то прокричали в ответ, но он уже не слышал их.
Вспомнив про удочку, он забыл обо всем. Мысли его сразу унеслись на озеро, что в двух километрах от «елочки» летней дойки. Душа Сергея запела.
Почти каждое утро и вечер, привезя доярок, Сергей, пока женщины доят, сидит на берегу озера, поросшего ярко-зеленой осокой, темным камышом и кувшинками. Вот где тишина, от которой светло и мило на сердце!..
Дощатые мостки... Темная зелень воды не шелохнется. По ней плавно скользят жуки-водомеры, оставляя за собой на водном зеркале бледные царапины, тут же исчезающие. Низкое солнце вызолотит озеро, в глубине его притаятся странные таинственные тени. Бархатисто засветится светлая зелень прибрежной ряски, сама вода в неярких лучах просматривается на глубину. В воздухе сплошной комариный звон да тихий треск крыльев стрекоз. Стрекозы охотятся за комарами, стараясь держаться к Сергею поближе, как и комары, конечно. Получается, что стрекозы опекают Сергея, охраняют его от комаров. Сергей стрекоз любит и не ловит их на наживку, хотя крупные караси охотно на них клюют.