Не отвечая на благодарный взгляд Сергея, Малик вошел в воду. Перейдя реку, оглянулся. Воронов расставлял солдат перед зарослями, и в его движениях переводчик уловил прежнюю уверенность того старшего лейтенанта-орденоносца, что только пришел в отряд и вызвал уважение своей решительностью. Человек сугубо гражданский, два года назад и не помышлявший о воинской службе, да еще в Афганистане, Торопов с завистью относился к сверстникам из кадровых офицеров. Для них, казалось, не существует сомнений, когда дело касается долга. Видимо, это чувство руководило и Вороновым, когда он принял решение оставить Риту, а самому догонять предателя. И потому, что сам Малик в этой ситуации скорое всего не смог бы оставить раненого товарища, он с еще большей осторожностью прикрывал локтями от колючек сумку с возвращенпыми списками партактивистов, хоть так выражая уважение к товарищу.
- В кишлак, - кивнул он Козыро, едва выбравшись из кустарника.
Семен, для лучшего обзора загнавший БТР на взгорок, снял машину с тормозов.
- Воронов есть, Рита пропала, - прокричал сквозь рев двигателя на немой вопрос ефрейтора Торопов.
БТР, кренясь одним боком к «зеленке», помчал в долину. Козыро железно придерживался правила не ездить дважды по одной колее, и старший лейтенант, веря в его нюх на мины, следил не за дорогой, а за кустарником. Неужели все-таки здесь прошли «духи» и наткнулись на Риту? Бросит Уляшев сюда на прочесывание отряд или все же важнее играть в котки-мышки с бандой? Рита, Рита...
В зеленой ленте кустарника вдруг мелькнуло светлое пятно. Торопов высунулся из люка по грудь. И не поверил глазам: за бронетранспортером, ковыляя, бежал мальчик-пастух и махал руками.
Старший лейтенант дотянулся до люка механика-водителя, хлопнул Семена по шлему. Тот, сверкнув белками глаз, повернул зеленоватое от пыли лицо.
- Стон! - закричал ему Торопов.
Перепрыгнув с брони клубящуюся у машины пыль, оп побежал навстречу мальчику.
- Командир, шурави ханум, - показал на заросли пастух, тяжело переводя дыхание.
- Рита? - схватил его за руку Торопов.
- Ханум, ханум, - закивал парепь и потянул офицера за собой.
Сзади непрерывно засигналили, и старший лейтенант оглянулся. Козыро разворачивал бронетранспортер на «зеленку», пулеметчик показывал забытый офицером автомат. Напоминание было не лишним.
Рита, до подбородка укрытая старым, рваным платком пастуха, лежала под гранатовым деревом. Торопов пролез к ней под колючие, низкие ветви. Потрескавшиеся, припухшие губы девушки мелко подрагивали, вокруг прикрытых глаз темнели черные круги.
- Рита, - тихо позвал Малик, но девушка не шелохнулась. Не зная, что делать дальше, он оглянулся на присевшего рядом паренька, спросил по-афгански: - Где Пастух, путая русские и афганские слова, кивнул назад:
- Я шел к овцам по берегу, она переходила реку. Упала. Я помог ей выйти сюда. Шурави хорош, дали бакшиш, я вам не враг. Бери ханум.
Торопов присел, осторожно поднял Риту. Веки ее дрогнули, но открыть она их не смогла и лишь еле слышно прошептала:
- Сережа...
Малик первый раз держал на руках раненого и из всего виденного и слышанного ранее помнил одно - их надо успокаивать.
- Все хорошо, Рита, все хорошо, - шептал он, стараясь осторожнее обойти торчащие сучья. - Сережа здесь, он рядом... А ты потерпи, потерпи, вот уже и дорога, вот и наши.
Козыро, увидев старшего лейтенанта с Ритой, осторожно, не поднимая пыли, подкатил БТР прямо к ним. Однако еще не успели открыть боковой люк, как Торопов, о чем-то вспомнив, посмотрел на часы и крикнул механику-водителю:
- Оранжевые дымы!
Козыро поднял голову вверх. Из-за гряды, словно застоявшиеся, вырвались две «вертушки». Над «зеленкой», опасаясь выстрелов, они резко взяли вверх, но продолжали держаться русла реки, словно хотели там что-то увидеть.
Торопясь, Козыро выхватил из кармашка за сиденьем сигнальный патрон, бросил его пулеметчику. Не теряя времени, разогнал машину на взгорок. Надо было не только обозначить посадку, но и помочь вертолетчикам отыскать безопасную площадку.
