Случай на рыбалке

Погода стояла солнечная, в легком синеватом воздухе парили ковыльные нити паутины, в бурьяне слабо, и вроде бы с грустинкой, стрекотали кузнечики. К речке пробивался старым маршрутом. Стрелки часов показывали начало одиннадцатого, обычно в это время начинала жировать щука.
На берегах ни души, только гуси паслись недалеко от знакомого куста. Заметив мое приближение, они насторожились, но я прошел, не обращая на них внимания, и они успокоились. Под ракитой, в том месте, где впадал в реку родниковый ручей, мне удалось наловить крупных пескарей. Я поставил жерлицы, наживил спиннинг и стал ждать клева.
Летом не ощущаешь пустоты, может быть оттого, что природа живет и развивается в полную силу, а сейчас она увядала, хотя на какое-то время становилась ярче, красочнее, но чувствовался в этой яркости ослабевающий с каждым днем приток живительных соков. Слышно было, как гуси рвали траву, шелестя клювами, отправляли ее в зобы, даже падавшие с шорохом на воду листья вызывали легкие всплески.
Закинув снасти, я высматривал среди водорослей, кувшинок, нависших кустов оторванный щукой прозрачный поплавок, вдруг да где-нибудь зацепился, стоит под кустиком или у водорослей, а то просто прибило волной к берегу. Известно, что щука ведет почти оседлый образ жизни и редко покидает свои места. Если она еще не освободилась от тройника, то должна быть в этом омуте. Желание поймать крупную рыбину подогревало надежды.
Над родниковой заводью кружились продолговатые палевые листья ракиты. Наблюдая, как они отсоединяются от ветвей, я заметил в чистом небе разноцветную радугу. «Откуда она? Дождинки не упало... Все время светило солнце...»
Концы радуги падали в просторы лугов Доброго и Раздольного. Многоцветная арка сияла четкими и яркими красками.
Наблюдения мои прервал всплеск рядом с поставленными жерлицами. Вздрогнул сук, на котором висела рогулька, натянулась леска. Я бросился к жерлицам и напугал гусей. Они подняли невообразимый гвалт, панически кинулись к реке и, вздымая брызги, падали в воду, поспешно пробиваясь через редкий камыш, устремлялись против течения. Крупный светло-серый гусак замыкал паническое отступление. По закону, как вожак, он прикрывал отход стаи. С шипением и угрозой плюхнулся гусак последним в речку и, как-то боком, вытягивая шею над водой, плыл вдоль зарослей. Вдруг он вскрикнул, вскинул крылья, забился и, словно засасываемый водоворотом, скрылся с глаз. Я поспешил к месту исчезновения вожака. Он вынырнул и тут же исчез. Стадо, истошно гогоча, бросилось врассыпную, а отплыв от опасного места, сбилось в станину, продолжая кричать. Светло-серый гусак то выныривал, то, затягиваемый кем-то под воду, исчезал. Я быстро разделся и, забыв, что сейчас не лото, кинулся выручать попавшего в беду вожака. Тело обожгло холодом, перехватило дыхание, какое-то оцепенение сковывало движения, но охвативший азарт лишил здравого рассудка. Барахтавшийся гусь то исчезал, то появлялся над водой, сопротивляясь неведомой силе, которая тащила его под воду. Я старался как можно тише приблизиться к нему, одни раз чуть было не схватил за крыло, но он увернулся, а потом что-то резко дернуло его снизу, вожак как будто нырнул.
«Если его схватила та щука, то почему не заглатывает? - подумал я. - Не может быть, чтобы рыба, вцепившись в гуся, с таким упорством таскала свою жертву по омуту...»
- Ах, чтоб у тебя руки отсохли! - услышал я возглас с берега. - Ах ты, дьявол, ах ворюга!..
Было не до бабки, и я продолжал преследование. Крики бабки как будто отпугнули гусака от берега.
- Я сейчас народ покличу!..
- Не шуми, старая!.. - выдал я сквозь колотившую меня дрожь первое, что пришло на ум.
- Ра-азбо-ой, кара-аул! - заверещала старуха, исчезая с горизонта. - Лю-ди-и!.. - доносились удаляющиеся вопли.
От холода стучали зубы, но мелькнувшая в сознании догадка, что гусак запутался в леске, которую вчера оборвала щука, заставляла меня преследовать вожака. Я замечал, что рывки, увлекавшие его под воду, слабели, но и вожак притомился.
Наконец он забился в заросшую кубышками и водорослями заводь. Хрипло вскрикивая, разбросав крылья, открыв клюв, он лежал поверх воды. Как можно тише, без резких движений я приближался к цели. Вот я коснулся ногами дна, гусь, не меняя позы, следил за моим приближением.
- Во-от ен! Вота-ан!.. - победоносно завопила старуха с берега. Кроме нее, на горизонте маячили мужики. - Ага-а, разбойник!..
- Ну-ка вылазь, так твою... в штукатурку! - потряс в воздухе увесистой палкой один из мужиков, переводя дыхание. - Вы-ы-лазь! Кому говорят!..
Другой тоже кричал что-то угрожающее приближался к вожаку. С каждым шагом росла уверенность, что ему не так-то просто будет ускользнуть ша этой заводи. Какой-то предмет, рассекая воздух, пролетел над головой, раздался всплеск, и тут же мимо уха пролетела увесистая палка, с глухим стуком ударила распластавшегося на воде гусака. Он вскинул крылья и, как по волшебству, заскользил в мои растопыренные руки. Я схватил его в момент погружения, ощутил резкий рывок, словно кто-то с силой вырывал его. Я оторвал тяжелую птицу от воды, в воздухе мелькнул знакомый шар прозрачного поплавка...
«Ушла-а!..» - оборвалось что-то внутри, но рывок повторился, по руке скользнула леска. Зажав оглушенного гусака, свободной рукой я перехватил леску.
- За-абирай одежу-у! Усяе - забира-ай, куда ен без порток с гусем денется-я?! - кричала старуха.
Осторожно выводя щуку, чувствуя тяжесть и силу се, я пятился к берегу, готовый при рывке ослабить натяпутую леску. Краем глаза я видел, что пароду вокруг вопившей хозяйки прибавилось, но не все еще поппмали происходящее...