Тринадцатый билет

Приятная это вещь - вечерний чай на корабле. Прихлебываешь его из стакана, густо заварепный, индийский высшего сорта, и не торопясь беседуешь с соседом. Чай настраивает на домашнее, земное, и разговор впервые за день сам собой заходит о доме. С Алексеем Павловичем в походе мы не раз вспоминали дом. Все-таки нам, журналистам, не так привычно в дальних плаваниях, и, чего греха таить, скучаем мы гораздо больше корабельных офицеров.
А сегодня у нас разговор особенный. Как-никак, последний вечер в уходящем году. Мы смакуем чай маленькими глотками. Смакуем и рассуждаем, как готовятся к Новому году там, на берегу. Приятно думать, что тебя сейчас тоже, может быть, вспоминают. И даже когда будет шумно от смеха, музыки, новогодних шуток, люди на несколько секунд оторвутся от всего этого, чтобы выпить шампанского за счастье тех, кто в море, то есть за нас.
Алексей Павлович - капитан 2-го ранга, опытный журналист, побывавший во всех океанах и многих морях. Воевал матросом на подводной лодке. В семнадцать лет имел ордена Отечественной войны II степени, Красной Звезды и медаль Ушакова.
- После войны я пользовался большим успехом на танцах, Антоша, - с улыбкой признавался он. - Особенно из-за медали Ушакова. Вся она - с якорем, на цепочках - очень нравилась девушкам...
Умеет Алексей Павлович рассказывать. И любит. У него про запас столько всяких историй, что, кажется, нам хватит их не на месяцы, а на год плавания. Чего он не перевидал! Вот только Новый год в тропиках ему еще ни разу не приходилось встречать - хоть в чем-то мы оказались одинаково неискушенными.
Я решил подарить на Новый год Алексею Павловичу лучшую свою вещь - шариковую ручку. Теперь мне не терпелось закончить чаепитие, чтобы исполнить свое намерение. Кстати, и засиживаться было неудобно: вестовые собирались начинать праздничную уборку кают-компании. Гирлянды, шары, блестки, серпантин - все лежало на диване в углу. А вот елку - из чего ее только соорудили боцманы? - еще никто не видел.
Мы вышли на палубу. Как это чудно и непривычно: у людей мороз, снег, а здесь Южный Крест над головой да жара.
- Антоша, идем в каюту, - сердито буркнул Алексей Павлович. - Не могу я смотреть на это антиновогоднее безобразие!
В каюте мы приготовили парадную форму. Ничего, с помощью кондиционера выдержим. И я подарил свою ручку.
Она давно нравилась Алексею Павловичу. Он с удовольствием положил ее в карман и тут же огорченно вздохнул:
- Жаль, что нечем сейчас отдарить. Но если хочешь, Антоша, вместо новогоднего сюрприза - одна небольшая история.
И как обычно в таких случаях, мы закурили.
...Абитуриенты прощали Саше Шувалову все, когда он садился за пианино. Саша играл в комнате отдыха каждый вечер. При этом некоторые заядлые зубрилы ворча уходили в дальний кубрик, а большинство все-таки оставалось послушать.
Говорили, что Шувалов из рода потомственных военных моряков и его дед был чуть ли не адмиралом, что Саша мечтал быть пианистом, закончил лучшую в Ленинграде музыкальную школу, но пришлось подчиниться воле отца - капитана 1-го ранга.
Да и в самом деле казалось, будто до конкурса, экзаменов и училища Шувалову мало дела. Хотя еще в первые дни он самоуверенно заявил:
- Ребята, вы не обращайте на меня внимания, занимайтесь. Я-то поступлю.
Абитуриентам это не понравилось. Горячий Гена Цатурян, уже отмолотивший два года срочной, съязвил:
- Надеешься, дорогой, «рука» поможет?
- Зачем «рука»? - невозмутимо ответил Шувалов.- Голова.
И он действительно блестяще сдавал экзамены, хотя почти не готовился к ним. Абитуриенты только диву давались, как можно хорошо все помнить, не занимаясь, не повторяя. Многие сходились на мысли, что парню здорово везет. Саша не пытался изменить это мнение. По вечерам он играл, а днем читал какие-то посторонние книжки.
Старшина 1-й статьи Федор Гуров, человек настойчивый, работящий, открыто и бесхитростно говорил Шувалову:
- Золотая голова у тебя, браток. Мне бы такую. Жаль только, любви у тебя к морю нет. А без этого моряк - не моряк.
- Ничего, браток, - в тон Гурову отвечал Саша, - любовь - дело приходящее. Тебя бросит, ко мне придет.
- Ну-ну, - хмуро заканчивал разговор Федор.
Он не понаслышке знал море, служил уже по последнему на Северном. И в училище Гуров поступал второй раз. В первый провалился. Потом год пережидал, не отваживался. А теперь все-таки решил испробовать последнюю возможность.