После Шторма

После Шторма

Вонзая каблуки в песок, пограничники полусъехали, полусбежали с сыпучего склона и вышли на пляж.
- Значит, так,- все так же, с металлом в голосе, продолжал прапорщик.- Иностранное судно надо осмотреть. Может, больные там есть, ходить не могут. Задача ясна?
- Ясна.
- Раздевайтесь!
Дымарь разделся быстрее и увязал брючным ремнем рубашку, бриджи, сапоги в небольшой сверток, который приторочил поверх фуражки, надел на голову, туго затянув ветровой ремешок под подбородком. В трусах и фуражке, навьюченный обмундированием, прапорщик выглядел прекомично, так что Сурков не удержался - фыркнул.
- Чего веселишься?
- Смешно, товарищ старшина... Это только в Африке женщины на голове вещи носят.
- А хоть в Австралии!.. На чужое судно положено прибывать одетым по форме и в сухом виде.
Вещмешок с кухтылями Сурков хотел было оставить на пляже, но Дымарь велел забрать с собой.
- Плавсредство что надо! Устанешь - ложись между шарами. Выдержит.
Мешок и в самом деле держал на хуже, чем спасательный жилет, но прежде Сурков долго брел по мелководью вслед за Дымарем, пока веснушчатые плечи прапорщика не ушли в воду. Последние сто метров им пришлось плыть, выгребая против волны - невысокой, мутной от взбаламученного песка. Наконец кованый форштевень судна навис у них над головами, заслоняя полнеба. Нос вылезал из воды на метр выше ватерлинии, ободранный волнами, густо обросший ракушками.
По обрывку буксира - толстого капронового каната - прапорщик довольно ловко взобрался на полубак, а за ним, краснея от натуги, изо всех сил суча ногами по мокрому капрону, влез и Сурков.
- Молодец,- бросил ему Дымарь.- Считай, зачет по физо у тебя в кармане.
Сурков тоже оделся, но комбинезон оказался подмоченным на спине и в рукавах.
По слегка накрененной палубе они прошли мимо грузовых стрел и забитых досками трюмных горловин в корму, поднялись в надстройку. Никто их не окликнул, никто им не попался.
- Эгей! Есть тут кто? - крикнул прапорщик в квадратный зев люка, ведущего в лодпалубные коридоры. Где-то внизу слабо громыхнуло железо. Но то, должно быть, ударила в борт шальная волна.
Трап с полированными поручнями вел наверх - в ходовую рубку. Боковые двери ее были распахнуты, морской ветерок шевелил обрывки старых карт. Дымарь подобрал с палубы газетный лист.
- Какой язык в школе изучал?
- Немецкий,- откликнулся Сурков из-за рулевой колонки. Он с удовольствием пощелкивал манипуляторами рулей.
- Читай, что за газета.
- «Франкфуртер альгемайне».
- Вот видишь,- назидательно произнес старшина, складывая газету, - то, что судно греческое, еще не значит, что на нем греки плавали.
Из ходовой рубки берег просматривался далеко и выше дюн, покрытых низкорослым, но густым лесом. Лес вырос на штормовых ветрах, и потому стволы его сосен были причудливо корявы, они торчали вкривь- и вкось, переплетались и, раскачиваясь в непогоду, создавали впечатление буйной пляски. Над «танцующим лесом» кружил пестрый мотылек дельтаплана. Но теперь Сурков смотрел на него куда как равнодушно. Здесь, на безлюдном сухогрузе, было интереснее.
Дымарь откинул амбюшур переговорной трубы и громко скомандовал:
- Всем, кто меня слышит,- подняться наверх!
Голос его понесся в недра судна по извивам медных труб. Потом то же самое, но на немецком прокричал Сурков.
Но никто не откликнулся, никто не поднялся. Тогда Дымарь с Сурковым спустились по капитанскому трапу и вошли в жилые коридоры. Плафоны здесь не горели, и свет сюда проникал из иллюминаторов сквозь распахнутые двери кают. Вскрытые рундуки, полусорванные пологи коек, разбросанные вещи - все являло следы поспешного бегства.
- Во дела! Куда же они все подевались?

Отзывы:
}{0TT@БЬ)Ч 26 октября 2011 в 21:52
Вот это действительно хороший рассказ,почитал с удовольствием )